"Андрей Волос. Недвижимость" - читать интересную книгу автора

Нет бы работать пойти. Что я получаю? - Он пожал плечами. - У нас же
вон чего: то денег нет, то есть, да не все... то вон хотели зарплату
тарелками выдавать. Сделали для фарфорового завода какую-то работу, он и
расплатился тарелками. Бартер. А на черта мне эти тарелки? - спросил он и
замолчал, глядя на меня, и мне в качестве ответа пришлось пожать плечами. -
Я вон на похороны-то у Вальки Семенихина деньги занимал. Валька
Семенихин-то ее, - (он кивнул на могилу), - двоюродный брат... бабы
Шуры сын... да ты не знаешь. Он майор милицейский, хороший мужик.
- Денег я тебе привез.
- Не надо, зачем, - спокойно удивился он. - Я и те-то тебе никак не
отдам... Видишь как. То одно, то другое.
Я достал конверт.
- Ну спасибо, - сказал Павел безрадостно. - Это сколько же здесь на
наши? Ага. Значит, Вальке я верну сразу... и еще там кое-чего. Спасибо.
Часам к двенадцати выглянуло солнце, и все вокруг немного повеселело.
- А знаешь, - воодушевился вдруг Павел. Лицо его оживилось, и он
смотрел на меня с неясной надеждой. - Рванем на дачу? Айда? Это близко.
Мы постояли еще несколько минут у могилы, а потом повернулись и пошли
назад, к воротам и остановке.
Дача была на другом конце города, далеко от кладбища, да зато близко от
Павлова жилья. Сойдя на конечной, двинулись по кривой дорожке вдоль заборов
и покосившихся стен серых сараев; и скоро вышли на край пологого старого
оврага.
Очень широкий, он мягко сползал вниз, к тинистой речушке. По бортам
оврага лепились мелкие домишки в палисадниках, тянулись столбы с проводами.
Сам овраг был разбит на участки сотки по три, по четыре, отгороженные друг
от друга где веревками, где проволоками на палках и столбиках. Сверху
казалось, что участки все кособокие; должно быть, так оно и было. Снега уже
нигде не осталось - склоны под солнцем были зеленые, живые, а вскопанные
квадраты резко выделялись влажной чернотой. Кое-где стояли и дома: на каких
участках более или менее настоящие - маленькие щитовые домики с крылечками;
но больше было корявых хибар, собранных из старых дверей, почернелых
расщеперенных досок и ржавых листов утильного железа.
Мы спустились по натоптанной грязной тропинке и остановились у одной из
таких.
- Во-о-от!.. - воркующе протянул Павел. - Вот и дома! Добрались.
Видишь, там у меня чесночок был в прошлом году... и в этом посажу.
Он с удовольствием озирался, оглядывая свою землю. Земли было немного:
неправильной формы лоскут, глядя на который я невольно вспомнил дядюшку
Порея. Павел открутил проволочку, которой была замкнута фанерная дверь на
ременных петлях, распахнул ее, и мы, пригнувшись, вошли в темную сараюшку.
Там на нескольких обколотых кирпичах, как на ножках, плашмя лежала ржавая
панцирная сетка, несколько чурбаков и ящиков; большая часть помещения была
завалена каким-то неразличимым хламом, предназначавшимся, должно быть, для
дальнейшего строительства, но пока еще невостребованным. Голубоватые спицы
света из дырявой крыши разбивались на бугристом земляном полу в неровные
пятаки.
Павел поставил один из ящиков на попа и постелил газету, которую
вытащил откуда-то из горы этого самого хлама: оказывается, там был тайник,
куда приходилось прятать от окрестных воров все мало-мальски ценное -