"Андрей Волос. Недвижимость" - читать интересную книгу автора

и если попытка удастся, понимание придет само собой. Я попытался
представить, о чем она думала. На меня навалилось сонное оцепенение - Будяев
ворковал, мерно помахивая тлеющей сигаретой, в конце каждой фразы (как
правило, чрезвычайно длинной, поскольку Дмитрий Николаевич был истинный
виртуоз придаточных предложений) интонация его хриплого голоса становилась
вопросительной; следовала пауза, которую я бессознательно заполнял кивком
или агаканьем, и Будяев, наподобие аварийного самолета, вновь и вновь
пытающегося выпустить шасси, заходил на новый круг.
...А теперь я сидел в пустой квартире на окраине города Ковальца перед
своей газетой с колбасой и хлебом, смотрел в темное грязное окно, отражавшее
внутренность тускло освещенной комнаты, - и вдруг почувствовал, что думаю о
Ксении совсем не так, как еще несколько дней назад. Я понял, что мне
хотелось бы увидеть ее снова. Это было ясное, простое и сильное желание.
Настолько ясное и простое, что не могло потерпеть никаких отлагательств и
требовало исполнения несмотря ни на какие, пусть даже самые серьезные,
препятствия.
Черт возьми!
Я даже со стула вскочил - так ударило. Походил по комнате, потом
порылся в кухонном шкафу и нашел-таки смятую пачку с остатками чаю. Чайник
имел место быть. Наличествовали также несколько стаканов.
Ну да, она красива, конечно... но что из этого следует?..
Странная, странная вещь. Загадка. Вообще меня всегда занимало: именно
эта красота, отлитая именно в эту форму, - ну, руки, ноги, грудь, бедра...
все округлости, все подрагивания... голос, запах, шелест, взгляд и даже
молчание, - этот образ красоты единствен или нет? А если бы они были
совершенно другими? Если бы вовсе не походили на себя теперешних, а имели
бы, например, семь тонких волосатых ног и какой-нибудь такой кривой
хитиновый крюк на заду, также покрытый длинными блестящими волосинами, то я
(тоже, разумеется, с семью ногами, с крюком на заду, неуклюже ползающий и
щипящий) и в этом случае был бы подвержен таким ударам? И в этом случае ни с
того ни с сего меня пронизывало бы желание шагнуть в огонь? подпасть под
владычество? - да что угодно! - только бы касаться, нежить, ласкать, любить
и в припадках безумия полагать исключительно своим? Тоже, что ли?..
Я ополоснул чайник, налил свежей воды, зажег огонь.
Вода была холодной. Чайник ненадолго покрылся испариной. Через минуту
он высох и довольно засипел.
Что за глупые мысли? Зачем она мне нужна? Зачем мне ее видеть? Я вообще
не знаю, кто она такая. Человек всегда тащит с собой свое прошлое - что
тянется за ней? Это не река: в реку палкой потычешь и брод найдешь. Или
спасательный круг кинут дураку. А тут спасательных кругов не бывает. Так
закрутит, что... в общем, мало не покажется.
Вот говорят, что женщины не помнят родовой боли. Иначе род людской
должен был бы непременно прекратиться: где найти идиотку, чтобы стала
рожать, помня о том, что было с ней в прошлый раз... А мужики? Тоже,
выходит, ни черта не помнят.
Потому что, если бы помнили, человечеству точно каюк.
Я прихлебывал чай и старался откопать в памяти что-нибудь впечатляющее.
"Доктор, что мне делать?" - "Примите это, вам полегчает".
Наталья? Ну да. Почему же нет. Например, Наталья. Конечно. Еще бы.
Я вспомнил ее ясные лживые глаза - и мне стало значительно лучше. Да -