"Вольтер. Назидательные проповеди, прочитанные в приватном собрании в Лондоне в 1765 году" - читать интересную книгу авторабыл храбр и справедлив. И если молиться ему - излишество, то совсем не
излишество его чтить; такое поклонение только говорит другим государям: подражайте его добродетелям. Я пойду даже дальше: я предполагаю, что в базилику помещают статую ГенрихаIV (завоевавшего свое королевство с силой Александра и с милосердием Тита21) - короля, который был добр и сострадателен, умел выбирать наилучших министров и сам для себя был первым министром; я допускаю: вопреки его слабостям ему воздают почести, превышающие обычную дань памяти великим людям; но какое из этого может проистекать зло? Несомненно, лучше преклонять колени пред ним, чем перед толпой незнакомых святых, одни имена которых стали предметом срамословия и насмешки. Это будет суеверием, я согласен, но суеверием безвредным - патриотическим энтузиазмом, но не опасным фанатизмом. Если человек рожден, чтобы заблуждаться, пожелаем ему достойные заблуждения. С лица Земли надо стереть то суеверие, которое, делая Бога тираном, побуждает людей к тирании. Тот, кто первым сказал, будто отступников надо держать в страхе, вложил кинжал в руки тех, кто осмелился считать себя правоверными; тот, кто первым запретил всякое общение с теми, кто не придерживался его взглядов, ударил в набат гражданских войн по всей Земле. Я верю в то, что кажется немыслимым моему разуму, а значит, в то. во что я не верю; итак, я должен питать ненависть к тем, кто похваляется верой в нелепости, противоположные моим. Такова логика суеверных людей или, точнее, таково их отвратительное безрассудство. Поклоняться верховному бытию, любить его, служить ему и быть полезным людям -это ничто; более того, по мнению некоторых, это - ложная добродетель, которую они именуют блистательным прегрешением. Итак, с тех пор как люди сделали своим священным усматривать доблесть в произнесении неких необъяснимых слов, которые каждый стремится в свой черед объяснить, христианские страны стали театром раздора и резни. Вы скажете мне: эту вселенскую чуму надо скорее отнести за счет неистовой гордости, нежели за счет фанатизма. Я же вам отвечу: мы обязаны этим и тому и другому. Жажда власти утоляется кровью глупцов. Я не чаю исцелить могущественных людей от яростной страсти порабощать умы: это - неисцелимая болезнь. Всякий человек желает, чтобы другие усердно ему служили, а дабы они это делали лучше, он заставляет их, если может, верить, что долг их и счастье заключены в рабском ему услужении. Придите к человеку, чей доход исчисляется пятнадцатью или шестнадцатью миллионами, и который имеет четыреста или пятьсот тысяч подданных, рассеянных по Европе и не стоящих ему ни гроша, за исключением его гвардии и войска, и попробуйте внушить ему, что Христос, викарием и подражателем которого он себя называет, жил в бедности и ничтожестве; он вам возразит, что времена изменились, а дабы доказать вам это, он приговорит вас к сожжению на костре. Вы не сумели исправить ни этого человека, ни какого-нибудь кардинала Лотарингского, владельца семи епархий одновременно. Что остается в таком случае делать? Вы обращаетесь к народам, вы говорите с ними, и, какими бы огрубевшими они ни были, они слушают вас, глаза их отчасти раскроются; они стряхнут с себя немного самое унизительное ярмо, какое когда-либо кто носил; они освободятся от некоторых заблуждений, возвратят себе малую толику свободы - то достояние человека или, точнее, ту его сущность, кою у него отняли. Если нельзя излечить от высокомерия людей, стоящих у власти, то можно все же |
|
|