"Курт Воннегут. Мать Тьма" - читать интересную книгу автора

Это Джордж Крафт стучал ко мне в дверь, и я его впустил.
Он был очень взбудоражен, потому что исчезла его кукурузная трубка. Я
впервые видел его без трубки, впервые он продемонстрировал, как необходима
трубка для его спокойствия. Он был так расстроен, что чуть не плакал.
- Кто-то взял ее или куда-то засунул. Не понимаю, кому она
понадобилась, - скулил он. Он ожидал, что мы с Хельгой разделим его горе,
видно, он считал исчезновение трубки главным событием дня.
Он был безутешен.
- Почему кто-то вообще трогал трубку? - сказал он. - Кому это было
надо?
Он разводил руками, часто мигал, сопел, вел себя как наркоман с
синдромом абстиненции, хотя никогда ничего не курил.
- Скажите мне, - повторял он, - почему кто-то взял мою трубку?
- Не знаю, Джордж, - сказал я раздраженно. - Если мы ее найдем,
дадим тебе знать.
- Можно я поищу ее сам?
- Давай.
И он перевернул все вверх дном, гремя кастрюлями и сковородками, хлопая
дверьми буфета, с лязгом шуруя кочергой под батареями.
Что сделал этот спектакль для нас с Хельгой, так это сблизил нас,
привел нас к таким близким отношениям, к которым мы пришли бы еще не скоро.
Мы стояли бок о бок, возмущенные вторжением в наше государство двоих.
- Это ведь не очень ценная трубка? - спросил я.
- Очень ценная - для меня, - сказал он.
- Купи другую.
- Я хочу эту, я к ней привык. Я хочу именно эту. - Он открыл
хлебницу, заглянул туда.
- Может, ее взяли санитары? - предположил я.
- Зачем она им? - сказал он.
- Может, они подумали, что она принадлежит умершему. Может, они сунули
ее ему в карман? - сказал я.
- Вот именно! - заорал Крафт и выскочил в дверь.


Глава двадцать третья.
ГЛАВА ШЕСТЬСОТ СОРОК ТРИ...

Как я уже говорил, в чемодане Хельги среди прочего была моя книга. Это
была рукопись. Я никогда не собирался ее публиковать. Я считал, что ее может
напечатать разве только издатель порнографии.
Она называлась "Мемуары моногамного Казаковы". В ней я рассказывал, как
обладал сотнями женщин, которыми для меня была моя жена, моя единственная
Хельга. В этом было что-то патологическое, болезненное, можно сказать,
безумное. Это был дневник, запись день за днем нашей эротической жизни
первых двух военных лет - и ничего больше. Там не было даже никаких
указаний ни на век, ни на континент.
Там были только мужчина и только женщина в самых разных настроениях.
Обстановка обрисовывалась весьма приблизительно и то лишь в самом начале, а
затем и вовсе исчезла.
Хельга знала, что я веду этот странный дневник. Это был один из многих