"Курт Воннегут. Искусительница (сб."Колыбель для кошки")" - читать интересную книгу автора

- Нет, что-то не верится, - сказала она, - да ты, бывало, не мог по
улице пройти, чтобы тебя приятели не затискали.
- Ma, - сказал Фуллер глухо, - знаешь, что я сделал, когда всех
обзвонил по телефону? Пошел в кафе, ма, сел к стойке с содовой, думал,
может, кто знакомый войдет, пускай хоть мало знакомый. Ма, - сказал он с
тоской, - никого, кроме старого Бирса Хинкли, я не увидел. Я тебя не
обманываю, честное слово!.. - Он встал, комкая салфетку. - Ма, прости,
пожалуйста, можно мне уйти?
- Конечно, конечно, - сказала она. - Может быть, заглянешь к
какой-нибудь хорошей девушке? А куда ты пойдешь?
Фуллер швырнул салфетку:
- Пойду куплю сигару, - сказал он. - Никаких хороших девушек не
осталось. Все повыходили замуж.
Его мать побледнела.
- Да, да, - сказала она, - понимаю. А я и не знала, что ты куришь.
- Ма, - сказал Фуллер с усилием. - Неужели ты не можешь понять? Меня
тут не было восемнадцать месяцев, ма, полтора года!
- Да, это долго, - сказала мать, подавленная его вспышкой. - Ну иди,
иди за своей сигарой. - Она погладила его по плечу. - И, пожалуйста, не
грусти. Наберись терпения. В твоей жизни еще будет столько друзей, что за
всеми не угонишься. А потом опомниться не успеешь, как встретишь милую
хорошенькую девушку и тоже женишься.
- Нет, мама, я вовсе не собираюсь жениться, - чопорно отрезал Фуллер. -
Во всяком случае, пока не окончу духовную семинарию.
- Духовную семинарию? - удивилась мать. - Когда же ты это надумал?
- Сегодня утром, - сказал Фуллер.
- А что случилось сегодня утром?
- Знаешь, ма, я испытал какой-то религиозный подъем, - сказал Фуллер. -
Что-то заставило меня высказаться.
- О чем же? - спросила она растерянно.
У Фуллера зашумело в голове, перед ним закружился хоровод Сюзанн. Он
снова увидел всех профессиональных искусительниц, мучивших его в казарме,
манивших его с простынь, наспех натянутых вместо экранов, с покоробленных
картинок, налепленных на сырые стены палаток. Эти Сюзанны разбогатели на
том, что отовсюду дразнили одиноких капралов фуллеров, впустую заманивали их
одурманивающей своей красотой в Никуда.
И призрак предка-пуританина, жестковыйного, одетого во все черное,
вселился в Фуллера. И Фуллер заговорил голосом, идущим из глубины веков,
голосом вешателя ведьм, голосом, полным обиды и справедливого гнева:
- Против чего я выступал? - Против ис-ку-ше-ния!
Сигара Фуллера факелом вспыхнула во тьме, отпугивая легкомысленных
беззаботных прохожих. Ночные бабочки и те понимали, что надо держаться
подальше. Словно беспокойное красное око, взыскующее правды, метался огонек
сигары по всем улицам поселка и наконец затих мокрым изжеванным окурком
перед пожарным депо.
Бирс Хинкли, старик-аптекарь, сидел у руля пожарного насоса, в глазах
его застыла тоска - тоска по незабвенным дням молодости, когда он еще мог
управлять пожарной машиной. И по его лицу было видно, что он мечтает о
какой-нибудь новой катастрофе, когда всех молодых угонят и некому будет,
кроме него, старика, хоть разок повести пожарную машину к славной победе. В