"Курт Воннегут. Мальчишка, с которым никто не мог сладить (сб."Колыбель для кошки")" - читать интересную книгу автора

Квинн. - У нас тут таких мальчишек сроду не видывали. Эти сапоги, куртка
черная - и разговаривать не желает. С другими мальчишками водиться не
желает. Учиться не желает. По-моему, он и читать-писать толком не выучился.
- А музыку он любит? Или рисование? Или животных? - спросил Гельмгольц.
- Может, он что-нибудь коллекционирует?
- Знаете, что он любит? - сказал Квинн. - Он любит начищать свои сапоги
- забьется куда-нибудь и полирует эти самые сапоги. Ему только и надо
забраться подальше от людей, комиксы по всей комнате разбросать, наводить
блеск на сапоги и смотреть телевизор - это для него сущий рай. - Он угрюмо
усмехнулся. - И коллекция у него была, это точно. Я ее отобрал и выбросил в
реку.
- В реку выбросили? - повторил Гельмгольц.
- Ага, - сказал Квинн. - Восемь ножей, там такие были - длиной с вашу
ладонь. Гельмгольц побледнел.
- О-о... - у него по спине поползли мурашки. - Для линкольнской школы
это новая проблема. Я даже не знаю, как к ней подступиться. - Он собрал
рассыпанную соль в аккуратную маленькую кучку. - Хорошо было бы вот так же
собрать разбежавшиеся мысли. Но ведь это своего рода болезнь? Так и надо
считать, что это болезнь?
- Болезнь? - сказал Квинн. Он ударил ладонью по столу. - Скажите,
пожалуйста! - Он постучал по своей груди. - Доктор Квинн уж подыщет ему
подходящее лекарство от этой болезни, будьте покойны!
- А какое? - спросил Гельмгольц.
- Пора кончать разговорчики про бедного больного крошку, - мрачно
сказал Квинн. - Наслушался он этого от своих попечителей, да и на разных там
судах для несовершеннолетних и еще Бог знает где. С тех пор он и стал
просто-напросто негодным паразитом. Я ему хвост накручу, я с него до тех пор
не слезу, пока он не выправится или не засядет за решетку пожизненно.
Другого выхода нету.
- Так, так... - сказал Гельмгольц.
- Любишь слушать музыку? - приветливо спросил Гельмгольц у Джима, когда
они ехали в школу на машине Гельмгольца.
Джим ничего не сказал. Он поглаживал усики и бачки, не тронутые
бритвой.
- Ты любишь отбивать такт пальцами или притопывать ногой под музыку? -
спросил Гельмгольц. Он заметил, что на сапогах Джима красовались цепочки,
которые были совершенно ни к чему - зато позвякивали, когда он двигался.
Джим вздохнул, чтобы показать, как ему все опротивело.
- А насвистывать любишь? - сказал Гельмгольц. - Когда притопываешь или
насвистываешь, ты как бы подбираешь ключи к двери в совершенно новый мир - и
этот мир фантастически прекрасен.
Джим испустил приглушенный вопль диких команчей.
- Вот-вот! - обрадовался Гельмгольц. - Ты продемонстрировал основной
принцип игры на медных духовых инструментах. Ведь чтобы извлечь из них
дивные звуки, нужно сначала добиться такой вот вибрации на губах.
Пружины сиденья в старом автомобиле Гельмгольца скрипнули, когда Джим
зашевелился. Гельмгольц счел это признаком заинтересованности и повернулся к
нему с дружеской улыбкой. Но оказалось, что Джим просто старается выудить
сигареты из внутреннего кармана своей облегающей кожаной куртки.
Гельмгольц так огорчился, что больше не мог ни слова вымолвить. Только