"Том Вулф. Костры амбиций" - читать интересную книгу автора

Собравши всю свою досаду, он наконец сумел распалить в себе
знаменитую ярость Мак-Коев. Кровь бросилась в лицо. Набычился. И сквозь
крепко сдавленные зубы простонал: "Джууууди!" А потом, подняв сведенные в
щепоть три пальца левой руки, играя желваками скул и пламенея взором,
произнес:
- Слушай... Я намерен - выйти-с собакой... И я - выйду - с собакой...
Ясно?
Еще не договорив, он почувствовал, что перебрал, что взял
несоразмерно серьезный тон, но пойти на попятный было выше его сил. В
конце концов в этом и есть секрет знаменитой ярости Мак-Коев,
прославленной по всему банковскому миру... и повсеместно: в любой мелочи
не давать слабину.
Джуди поджала губы. Тряхнула головой.
- Пожалуйста. Делай как знаешь, - проговорила она без выражения...
Повернулась, пересекла холл и взошла по великолепным ступеням.
Шерман, как был на коленях, смотрел ей вслед, но она не оглянулась.
Делай как знаешь. Он взял над нею верх. Долго ли умеючи. Но победа не
принесла удовлетворения. Еще один спазм совести.
Властитель Вселенной поднялся с пола и, не выпуская собачьего
поводка, изловчился напялить плащ, старый, но несокрушимый английский
макинтош с разрезом сзади и массой карманов, хлястиков и пряжек. Купленный
у "Кнауда" на Мэдисон авеню. Раньше Шерман считал, что поношенный вид этой
вещи - как раз то, что надо. Но теперь начал сомневаться. Дернув за
поводок, он потащил таксу через площадку и нажал кнопку лифта.
Два года назад кооперативные владельцы дома приняли решение: чем
платить за круглосуточное дежурство при лифте 200000 в год ирландцам из
Куинса или пуэрториканцам из Бронкса, лучше перейти на автоматику. Сейчас
это было Шерману как раз кстати. В таком затрапезном виде, с упирающимся
псом на поводке, мало приятного стоять лицом к лицу с лифтером в мундире
полковника австро-венгерской армии времен войны 1870 года.
Лифт пошел вниз, двумя этажами ниже остановился. Квартира Браунингов.
Дверцы разъехались, в кабину вступил толстощекий, гладковыбритый Поллард
Браунинг. Он смерил взглядом Шермана, его старый макинтош и таксу и без
тени улыбки произнес:
- Привет, Шерман.
Это "Привет, Шерман" прозвучало как бы на расстоянии вытянутой руки и
содержало в четырех слогах целое высказывание: "В этом плаще и с этим псом
на поводке ты роняешь марку нашего нового, отделанного красным деревом
лифта".
Шерман пришел в ярость, но все-таки нагнулся и взял таксу на руки.
Браунинг был председателем правления кооператива. Коренной уроженец
Нью-Йорка, он словно бы и на свет появился сразу старшим партнером своей
фирмы и старостой Ассоциации жильцов центральных улиц. Сейчас ему было
сорок, но он уже два десятка лет выглядел пятидесятилетним и носил волосы
гладко зачесанными назад. На нем был безукоризненный темно-синий костюм,
белоснежная рубашка, галстук в черно-белую шашечку и никакого плаща. Он
встал лицом к двери, потом, пока спускались, еще раз покосился на Шермана,
ничего не сказал и снова отвернулся.
Шерман знал его с детства, они вместе учились в Бакли-скул. Браунинг
был толстым, румяным маленьким снобом, в девятилетнем возрасте он уже драл