"Константин Воробьев. Крик (Повесть)" - читать интересную книгу автора

- Я же... У меня же ключи от амбара, - напевно сказала Маринка и
заревела по-детски, в голос. Я опустился на корточки, обнял ее круглые,
испуганно вздрагивающие колени и стал утешать и придумывать для нее слова и
названия, не существовавшие в мире. И когда слова иссякли и голос мой стал
чужим, толстым и хриплым, я поднял Маринку на руки и понес домой. Я часто
спотыкался на огородных грядках, и каждый раз затихшая Маринка поднималась и
становилась так, чтобы мне удобнее было снова взять ее на руки...
Во дворе мы молча и трудно расстались, и я побежал к себе в окоп.
Западный горизонт был уже не малиновый, а чугунно-серый, остылый, и там, где
днем проступали верхушки деревьев и крыши построек, в небе вдруг расцвели и
падуче рассыпались две большие мертвенно-зеленые звезды.
В окопе дежурили два отделения. Не взглянув на меня, Васюков сказал
отрывисто, зло:
- Видал ракеты? Это не наши.
Минут пять спустя я получил приказание капитана Мишенина привести взвод
в боевую готовность...

Вороны так и просидели всю ночь в поле. Они начали калгатиться, когда
уже совсем развиднелось, но с места не снимались, и Васюков сонно и
брезгливо сказал:
- Шарахнуть бы по ним залпом, что ли!
Я не успел ответить ему: воронья стая взгаркнула и разом взмыла двумя
косяками, будто расчлененная ударом кнута, и через наш окоп с гнетущим воем
перелетела мина. Она взорвалась недалеко от Емельяновой хаты. Мы все
пригнулись и тут же выпрямились, но в поле за ручьем возникли тонкие жала
новых запевов, с каждым мигом нарастающих, проникавших в душу мятным
холодком страха. Мины взрывались где-то в глубине дворов, но мы кланялись
полету каждой. Я стоял в окопе спиной на запад, - для меня все мины попадали
в Маринкину хату, - и бойцы тоже обернулись лицом к селу. Только Васюков все
время смотрел в сторону немцев. Не оборачиваясь, он сказал мне ворчливо,
тоном старшего:
- Ну чего ты переживаешь? Она давно сидит в погребе... И вообще мина
пробивает только крышу, а потолок не берет, ясно?
Я обернулся к западу, и то же самое взвод проделал, как по команде. По
склону поля слепяще сиял снег, - солнце взошло по-вчерашнему, и мы опять
отчетливо увидели вдали фиолетовые верхушки деревьев и приплюснутые крыши
построек.
- Оттуда бьют, - раздумчиво сказал Васюков. - Что, если из ПТР садануть
по ним, а? Тут, пожалуй, не больше трех километров.
Он, конечно, и сам понимал, что противотанковое ружье - не гаубица, но
мы же были пехота!
- Давай садани, - сказал я, и, когда он с Крыловым устанавливал ружье
на бруствере окопа, оно, после вчерашнего случая с самолетом, показалось мне
грознее и таинственнее, чем было на самом деле. При выстреле приклад резко
отталкивал Васюкова, и он каждый раз произносил одно и то же ругательство, а
бойцы натужно крякали, не то разделяя с ним толчок, не то прибавляя этим вес
крохотному снарядику ПТР. После пятого раза махнул Васюкову рукой - хватит!
Он опростал ружье от дымящейся гильзы и плюнул через бруствер, а я подумал,
что гильзы нужно потом незаметно собрать и подарить Кольке.
Минный налет длился минут тридцать, затем был часовой перерыв, а потом