"Константин Воробьев. Крик (Повесть)" - читать интересную книгу автора

- Ну это ты не свисти! - угрожающе и уже басом проговорил Васюков и
вылез из соломы, а я лег вниз лицом и заревел похоронно-трудно и мне нужно.
Я ревел в голос, с верующим причетом о погибели, а Васюков сидел поодаль и
твердил одно и то же:
- Кляп им в горло, чтоб голова не шаталась! Ясно? Кляп им в горло!
Он так и не придвинулся ко мне и, когда у меня не осталось ни слез, ни
слов, сказал:
- Из ПТР тоже можно затокарить будь здоров! Ссадил же я "раму"? Ссадил
или нет? Чего молчишь?
- Ну, ссадил, - сказал я. - Ты же с моего плеча бил.
- Конечно, с твоего!.. Капитан обещал к ордену представить.
- Потом получишь, - примирительно сказал я.
- Вместе получим, - заявил Васюков. - И носить будем поровну, неделю я,
а неделю ты.
- Ладно, - сказал я, и он пошел за веялки и вернулся с двумя небольшими
бураками.
В полдень в сарай явился немецкий солдат в каске и с винтовкой. Он
встал в проеме ворот, пощурился на веялки и дважды проговорил: "Раус". Немец
не видел нас, и когда мы зашевелились, он стащил с плеча винтовку и отступил
за ворота.
- Раус! Лес!
Я сидел и что-то искал в соломе. Я не знал ни имени ему, ни размера, -
что-то доступное только сердцу и без чего нельзя было встать и идти, и немец
должен был знать про это. Васюков тоже пошарил вокруг себя и захватил горсть
соломы.
- Чего он, Сереж? А?
Щеки у Васюкова были серые, и пух на них стоял дыбом.
- Это он так, Коль! Так зачем-нибудь! - сказал я, и Васюков поспешно
кивнул. Пока мы вставали на ноги, он несколько раз зачем-то назвал меня по
имени и я его тоже. Мы пошли к воротам, то и дело приостанавливались, чтобы
почистить и оправить шинели друг на друге, и немец трижды и незлобно
проворчал: "Лес!". На нем низались две шинели, и нижняя была длинней
верхней. Он отступил в сторону, зайдя нам в тыл, и скомандовал: "Форвертс".
Мы пошли вдоль стены сарая к гряде не то ракит, не то вязов. Там виднелись
большие, крытые машины и немцы. Слева от нас неясно проглядывалось поле, где
должен был лежать Перемот, а справа в седой дымке кучились постройки
Немирово, - снег падал густой, липкой моросью. Васюков почти нес меня, хотя
я мог идти сам. Он нарочно мешал мне переступать и раза два больно задел
локтем мою спину.
- Ты б поохал! - шепнул он, клонясь подо мной, и я тихонько охнул раз и
второй.
- Погромче не можешь? - изнуренно спросил Васюков, и я заохал громче, а
он еще ниже склонился и понес меня вихляючись, как мешок с солью.
В кузове крытой машины, куда нас стволом винтовки подсадил конвоир,
лежали порожние железные бочки. За нами захлопнули дверку, и мы не стали
садиться и взялись за руки...

- Надо было туда. Туда! Надо было туда!..
Мы стояли вцепившись друг в друга, а бочки раскатывались и гремели, и
Васюков кричал это и торкался головой мне в грудь, потому что был ниже меня