"Андрей Воронин. Тень прошлого (инструктор спецназа ГРУ)" - читать интересную книгу автора

Михаил Наумович снова закурил, окутавшись медовым дымом вирджинского
табака, который сразу вытянуло в щель приоткрытого окна, и включил
магнитофон. Салон "Мерседеса" наполнился сложными музыкальными пассажами
Дебюсси. Под эти трели Михаил Наумович тронул машину с места, но, не
проехав и двухсот метров, раздраженно выключил магнитолу - такая музыка
была ему не по нутру. "Происхождение обязывает, - подумал он. - Вот пусть
те, у кого есть происхождение, и слушают это дерьмо. А у нас, у простых
людей, происхождения не бывает, а бывает только положение... Сын поварихи
и лекальщика, я с детства был примерным мальчиком... Одно дело - катать по
городу дурака-клиента, и совсем другое - ехать домой, находясь уже
фактически в отпуске. Только Дебюсси мне сейчас и не хватало... Пусть его
Егорыч слушает, своего Дебюсси, а нам подавай что-нибудь попроще..."
Он успел набрать код и нырнуть в подъезд за секунду до того, как с
почерневшего неба на размякший от жары асфальт отвесно хлынули потоки
дождя. Драгоценный кейс был крепко зажат в его правой руке, в то время как
левой он нашаривал в кармане ключи от квартиры. Мурлыча под нос "Сын
поварихи и лекальщика", он легко поднялся к себе на четвертый этаж (после
проведенного за столом дня небольшая физическая нагрузка была даже
приятна) и остановился перед дверью своей квартиры. Дверей на площадке
было всего две. Соседом Михаила Наумовича был какой-то не то банкир, не то
бандит - Иргер до сих пор не дал себе труда как следует в это вникнуть,
хотя вместе с соседом выпивалось изрядное количество водки. Единственное,
что Михаил Наумович знал про своего соседа, - это то, что звали его
Володей и что был Володя при деньгах в любое время дня и ночи, за
исключением тех случаев, когда возвращался из казино, фигурально
выражаясь, без штанов. За дверью у Володи было тихо: у банкиров, равно как
и у бандитов, ненормированный рабочий день.
"А я все дозы увеличивал, - мурлыкал себе под нос Михаил Наумович,
мелодично позванивая связкой ключей, - пил и простую, и "Столичную"... И в
дни рабочие, и в праздники.., вином я жизнь свою губил..."
Ключ вошел в замок как по маслу, мягко щелкнула пружина, и стальные
карандаши ригелей скользнули в гнезда, освобождая хозяину проход в
апартаменты. Михаил Наумович небрежно бросил ключи в карман пиджака,
повернул сверкающую латунную ручку и вошел в полумрак прихожей.
- И хоть имел я представление, что это есть мое падение.., я на
работу стал опаздывать и опохмеляться полюбил...
Михаил Наумович напевал, утрированно картавя, с отлично имитированной
интонацией одесского трамвайного карманника - имперсонация была одним из
его многочисленных зарытых в землю талантов. Он брякнул кейс на
подзеркальную тумбу, запер за собой дверь - на домофон надейся, но и сам
не плошай - и, на ходу развязывая опостылевший галстук, по матово
поблескивающему паркету двинулся в гостиную.
На полдороге он вдруг прервал пение и замер, уловив своим чутким,
никогда не знавшим насморков носом исходившее из гостиной слабое и
совершенно неуместное здесь, в его роскошной четырехкомнатной квартире
"амбре", некую сложную и, без сомнения, гремучую смесь чеснока, водочного
перегара и дешевого отечественного табака, являющегося, как известно,
наилучшим средством от моли. Смесь эта, столь хорошо знакомая ему по
прежним полуголодным временам, здесь и сейчас была столь же неуместна,
как, скажем, куча слоновьего навоза посреди прихожей. Михаил Наумович