"И.Воропаев "Старая щука" (рассказ) [H]" - читать интересную книгу автора

И. Воропаев

СТАРАЯ ЩУКА

Отцвела черемуха, а за ней сирень, и в густых садах у реки тихими
теплыми зорями с притихшей страстью допевали свои последние песни соловьи.
Это было то время, когда на дымящихся паром заводях бьются сазаны, трубят
водяные быки и у наклонившихся стеной тростников в первых острожных
заплывах появляются утиные выводки.
Полный солнечного блеска плыл по Придонью июнь. Чудесная, трепетная и
милая рыбацкому сердцу пора!
Я сидел на берегу нашей речушки и не сводил глаз с поплавка единственной
своей удочки. Вверху шептались листвою груши, а сбоку от едва ощутимого
дыхания степного ветерка шуршали камыши своими жесткими перьями. На берегу
у моих ног грелась огромная лягушка. Она уставилась на меня выпуклыми
неморгающими глазами, словно сказочная Василиса на своего суженого. Только
на мгновение засмотрелся я на нее и уже прозевал... не заметил, как
поплавок, сорвавшись с места, тихо заскользил к кусту осоки. Я вздрогнул,
схватил удилище, но сразу не подсек, и это была ошибка. Поплавок вдруг
остановился, и короткий конец его легко приподнялся из воды, будто кто его
оттуда подпер. Мне уже знакомы проделки сазанят и карасей, которые вот так
возьмут насадку, поведут ее немного в сторону, потом чуть приподнимутся с
ней и обгладывают. Размышлять некогда. Я приловчился и рванул удилище на
себя. Рванул и присел, обливаясь холодным потом. Ни рыбы, ни насадки, ни
крючка - шестнадцатого за неделю. А если вам сказать, что каждый крючок я
добывал у спекулянтов по два яйца за штуку, то в переводе на натуру
выходит, что щука слопала у меня за неделю тридцать два куриных яйца. Эта
цифра совершенно потрясла вчера мою мать. Увидев корзину из-под яиц пустой,
она всплеснула руками и воскликнула:
- Боже милый! Да что же это за напасть такая?! Это ж разбой да только!
Ну, сынок, сынок! Ведь это ж куда к идолу, если и дальше будешь так удить,
за лето всю семью по миру пустишь!..
Я с молчаливой покорностью выслушал родительское предсказгнне, по про
себя твердо решил щуку непременно доканагь.
У меня за клеенчатым отворотом фуражки был спрятан заветный крючок _
дар местного знаменитого рыболова. Его я ни за что не решался пускать в
дело и носил как реликвию, тайком любовался им и дразнил сверстников.
Вот этот-то последний мой крючок теперь, словно бритвой, отхватила
неуловимая щука и, как воровка, тихо ускользнула в камыши.
Обескураженный, силел я на берегу речки и смотрел на зеленую лягушку,
словно ждал от нее свершения чуда... А над головой немилосердно пекло
полуденное солнце и в прозрачном, как стекло, воздухе крутила метель
осыпающегося с тополей пуха.
Он лежал плотным белым настом на воде, ряске, листьях кувшинки, будто на
реку пала первая пороша зимы, И только у зеленых стенок чакана росным
черным лоском поблескивала чистая вода.
Невдалеке, у вербы, что пышными ветвями склонилась над водой, сильно
вертанул сазан. В тени, у камыша, показалась дымчато-черная, с белой
латкой на лбу, водяная курица - лысуха.
Она, видимо испугавшись всплеска, быстро осадила назад и будто