"3.И.Воскресенская. Консул (Роман) " - читать интересную книгу автора

крепко сцепив руки. Шаляпин дрожащими пальцами отвязал ленту от букета и
резким движением руки, не глядя, передал ее служителю. Он как бы отделил
себя от этой своры, и Ирина была готова простить ему многое за этот жест. Ей
хотелось крикнуть "браво!".
Шаляпин кланялся; кланялся степенно, а лицо его было скорбно. Даже грим
не мог скрыть ни болезненно впалых щек, ни потухших глаз.
С заключительного акта Ирина ушла. В висках звучали и переплетались
слова: "В той степи глухой умирал ямщик" и "Мне счастья нет!" Ямщик и царь.
Ямщик и царь...
Ирина перешла дорогу. Остановилась на крыльце полпредства. Между
зданием оперы и полпредством, посередине проезжей части дороги, рос
огромный, многовековой дуб. Люди, прокладывавшие дорогу, пощадили красавца,
оградили его высокой чугунной решеткой, чтобы его не повредили машины,
заботливо взрыхляли вокруг него землю, засевали ее травой. Сейчас он был
облит серебристой мглой белой ночи, почки еще не раскрылись, но уже набухли.
Ирина еще раз взглянула на освещенные окна оперы и нажала звонок на
двери. "Мне счастья нет!" - звучало в ушах.



Глава 5
УРОКИ ФИНСКОГО

Был весенний, теплый и душистый день. Пахло разогретой смолой, зеленым
клеем молодых листьев, влажной землей. У больших гранитных валунов с
северной стороны еще лежали, прижавшись к камню, отлогие ноздреватые
сугробы, из-под которых, звеня по камушкам, вытекали ручейки.
Отец Вани перекинул себе на шею широкий ремень, заправил его под руки,
перехлестнул концы за спину, зацепил петли за ушки плуга и потащил его по
земле. Мать шла за плугом. Лемех вспарывал землю, то и дело натыкаясь на
камни. Тогда отец выпрягался, брал лопату, выкапывал камень, относил его на
край поля, где уже образовалась каменная гряда. Если валун был большой,
тогда они всей семьей перекатывали его через поле. Бывало, что под слоем
дерна плуг упирался в скалу - отец обходил ее по краю.
Ване предстояло соорудить огород на плоском, как сундук, огромном
валуне, возле которого приютился их красный домик. И еще у Вани была
обязанность следить за четырехлетним братишкой Колькой, которого теперь
здесь отец называл Кокко. Но для Вани он оставался Колькой. И забот с ним
было много, особенно сейчас, весной. У братишки не было чувства страха, он
мог пойти один в лес, где легко можно заблудиться. Однажды он побежал за
змеей, хотел схватить ее за хвост. А это была гадюка. Их здесь множество.
После зимней спячки они голодные, злые, почти плоские, и в лесу то и дело
попадаются их серые сморщенные чулки: змеи меняют кожу. Змей боится даже
Дружок. Услышит шорох гальки на дорожке, подожмет хвост и бросается на
крыльцо и уже оттуда, подняв хвост трубой, отчаянно лает.
Ваня насыпал еловых шишек на крыльцо, чтобы Кольке было чем заняться,
свистнул Дружка, взял плетеную корзину, лопату и отправился в лес. Накопал
земли, воткнул в мох под березой лопату и понес корзину в дом. Высыпал ее на
валун. Колька разлегся на крыльце, сбрасывал шишки вниз, в ручеек, и следил,
как они уплывали вниз под горку. Отец, словно бурлак с картины Репина,