"Валерий Вотрин. Человек бредущий [F]" - читать интересную книгу автора

- Человек я мирный, - ответил ему на это Каскет, - идущий к святым
местам храмов Нергала и Сотота кормиться подаянием, любитель тихой
задушевной беседы и восторженный созерцатель чудес природы, кои являют нам
справедливые и неусыпные боги.
Люди Ыбдуза с сомнением оглядели его.
- Нергал и Сотот весьма почитаемы в нашем городе, - сказали они, - но
вокруг в лесах обретаются кровожадные и лютые банды разбойников. Не из их ли
ты числа?
- Нет, нет, - горячо запротестовал Каскет. - Я не могу даже помыслить
об убийстве - это приводит меня на грань нервного припадка, и я начинаю
трястись и дрожать, словно осиновый лист на холодном осеннем ветру.
- А как ты относишься к детям? - спросили его.
- Дети, - сердечно произнес Каскет, - единственная отрада в моей отнюдь
не достойной примера жизни, наполненной скверной и грехами. Эти божьи
создания своим невинным лепетом и сиянием восторженных глазенок исцеляют мою
душу, раненную мерзостями мира, и мне начинает казаться, что посредством
этого я становлюсь ближе к небесам.
Жители города после этой речи восторженно зашумели. Их подозрительность
как рукой сняло.
- Он - то, что нам нужно! - вопили в толпе женские голоса. - Он спасет
их! Скажите же ему! Скажите!
Каскету сказали. Оказалось, вот уже долгие месяцы город терроризируют
компрачикосы. Никто не знал, сколько их, но судя по тому, что недосчитались
многих детей, компрачикосов вокруг города тоже хватало. Это были остроумные
компрачикосы: они прислали бургомистру записку, в которой просили не
обвинять их во всех смертных грехах и благодарили за детей, кои оказались
такими же уродливыми, как и их родители, что значительно упрощало труды
компрачикосов по превращению детей в карликов и других столь же потешных
созданий. Записка была торжественно сожжена на городской площади, а город
объявил компрачикосам беспощадную войну. Однако дети продолжали пропадать.
Причем жители Ыбдуза вовсе не отличались большой любовью к своим отпрыскам.
Скорее тут вступала в права дилемма охотников и дичи, а дети значили не
больше, чем неизбежная причина конфликта. Кто-то высказал предположение, что
объявился новый гаммельнский крысолов, но предположение с великим гулом и
негодованием было отвергнуто, ибо родителями пропавших детей категорически
отметалось даже какое-либо отдаленное сходство их чад с непотребными
гаммельнскими грызунами. Бургомистр города, худой паралитик в
кресле-каталке, затесавшийся здесь же в толпе, обратился к Каскету:
- Чужеземец! Наш город небогат и даже можно с уверенностью сказать, что
город наш просто беден. Но мы с радостью дадим тебе некоторое количество
денег, лишь бы нашел нам наших детей. Ибо они - наше счастье, а счастье,
можно сказать, из рук выпускать нельзя.
На что Каскет высказался в том плане, что с удовольствием готов помочь.
Ему тут же была вручена некоторая весьма солидная сумма, которую Каскет с
внутренним ликованием и принял. Несколько благодарных донельзя женщин чуть
не подрались друг с дружкой за право предоставления ночлега новоявленному
спасителю детей, но тут вперед вышла девушка, выгодно отличающаяся от
спорщиц и лицом, и фигурой, и Каскет поспешно выбрал ее дом для предстоящего
ночлега. Спорящие с неохотой и завистью проводили их взглядами, и толпа
быстро разошлась.