"Валерий Вотрин. Обретение мощей св Матиаса Ратмана, университетского профессора" - читать интересную книгу автора

надлежащим образом. Мы нашли ключ к сочинениям Матиаса Ратмана - и вступили во
владение сокровищами его необъятной сокровищницы. О, то было сокровища не
земные, а запасенные на будущее! Сейчас они подлежали накоплению, и только
потом, только потом, когда уже Матиас Ратман почиет с миром, и имя его будет
на устах у миллионов верующих, - только тогда эти сокровища будут безжалостно
растрачены, чтобы стать основой и началом накопления новых сокровищ нового
мира!

Гениальный учитель Матиас Ратман!

Духовный казначей рабочего класса!

Толмач иероглифов светлого будущего!

Достопочтенный Пожизненный Великий Магистр Всех Лож Верховного Совета!
Заступник перед Богом, покровитель восстаний и революций! Затепли еще свечку.

Постой, я не закончил. Да, Матиас Ратман никогда не бывал в студенческих
общежитиях. Он никогда не посещал людных сборищ. И это понятно.

Он был старый революционер.

Именно поэтому он пока находился вне подозрений, именно благодаря такому
поведению охранка не обращала на него внимания. Что там старый
профессор-книжник! Что он может? Какой из него подпольщик? А в это время
профессор Матиас Ратман писал самую революционную свою работу, вершину своего
творчества, посвященную св. папе Целестину. Какой глубины он в ней достиг! Что
за сложнейшие аллегорические образы возникают в работе этого титана
человеческой мысли! Образ папы Целестина предстает здесь, наконец, в своем
подлинном обличье неутомимого борца за права обездоленных.

Святого революционера.

Пламенного трибуна, в своих энцикликах отстаивающего гуманистический идеал
средневекового человека, рабочего и крестьянина.

Зажатый со всех сторон врагами свободного слова и передовой мысли,
мракобесами в сутанах, св. Целестин не смирился, не стал на колени, не ползал
перед жадными и лживыми попами. Революционер в душе, св. Целестин с болью
осознавал, что еще рано поднимать мировую революцию, что народы всего мира
хоть и ждут ее с нетерпением, но еще не готовы, чуточку не готовы к ее
приходу. Поэтому он совершил акт личной революции, революции по отношению к
самому себе, акт публичного развенчания не только самого себя, но и в своем
лице папства как института отжившего, продажного и потерявшего всяческое
значение среди верующих. Целестин убил себя как папу, наместника Божьего на
земле. Он отрекся от тиары и удалился в горы.

Это было важнее Французской революции.

Саморазвенчание Целестина, по Ратману, было важнее Робеспьера и Кромвеля,