"Катерина Врублевская. Дело о старинном портрете (Аполлинария Авилова-3) " - читать интересную книгу автора

***

Владимир Гаврилович мало интересовался домом, ведь он многие месяцы
проводил в экспедициях, а я набивала синяки на боках, ударяясь об острые
углы допотопных комодов. Задыхаясь среди ампирных стульев с львиными лапами
вместо ножек и подлокотниками в виде крылатых грифонов, я вознамерилась
полностью изменить стиль малой гостиной. Мне хотелось нового, воздушного,
неповторимого, чтобы душе было светло и просторно. Обставить дом для меня
было равносильно изменению чего-то в себе самой, в своей судьбе, но, к моему
великому огорчению, ничего путного из этой затеи не выходило. N-ские
торговцы мебелью предлагали только лишь набившие оскомину комоды с лепниной
из левкаса, козетки палисандрового дерева с выгнутыми спинками да горки с
золочеными карнизами.
Отчаявшись что-либо изменить в интерьере, я сидела как-то у себя в
малой гостиной и предавалась горьким раздумьям. Такой и застал меня отец,
вернувшись из присутствия.
- Полинушка, что ты в темноте сидишь, да в таком разобранном виде? -
спросил отец, усаживаясь на ту самую ненавистную козетку.
- Ax, papa, - ответила я, - хочу гостиную поменять, а торговцы как
сговорились: несут образцы, словно я купчиха какая или барыня в салопе. Все
у них вычурно, аляповато, тяжело... Сплошная лепнина, позолота, все
скрюченное - ни одной прямой линии. Келью царевны Софьи в Новодевичьем
монастыре такой мебелью обставлять, а не гостиную конца нынешнего столетия.
Мне света хочется, простора, papa. Взяла бы и отодрала эти портьеры, чтобы
духу их тут не было! Одна пыль от них. У меня горло перехватывает, когда я
возле зашторенного окна стою. На дворе солнце, свет, радость, а я словно...
- ...царевна Софья в Новодевичьем монастыре, - подхватил Лазарь
Петрович и звонко рассмеялся.
- Верно!
- Это называется клаустрофобия, дочка, - ответил мне умный отец,
любивший между делом щегольнуть латинским словечком. - Как ты понимаешь,
боязнь замкнутого пространства. Такое у тебя навязчивое представление,
говоря по-русски.
- Откуда? - удивилась я.
- После того ужаса, что ты пережила в заснеженном замке, подле мертвых
тел и убийцы, бродившего по дому, вполне понятно, что тебе хочется простора
и воздуха. Любой другой человек давно бы просыпался по ночам с криками и в
холодном поту, но ты у меня молодец!
Мне были понятны неуклюжие попытки отца узнать о моем нервическом
состоянии, поэтому я ответила как можно беспечнее:
- Надо же, а мне просто казалось, что хандрю. То-то гулять постоянно
хочется, горизонт видеть. Пройдет.
Не сомневаюсь, что пройдет. Но скоро ли? Не нравится мне, что ты одна.
Владимир умер, пора тебе о новом замужестве подумать. Сколько можно
оплакивать Авилова? Он был мне другом, но ты-то мне дочь!
- Мне и так хорошо, papa, а вот найду достойного человека, тогда и
поговорим.
Лазарь Петрович с видимым усилием встал со злосчастной козетки.
- Собирайся, - почти приказным тоном сказал он мне. - Еще вчера думал