"Виктор Вучетич. Сиреневый сад (Искатель № 3-4 1981г.) " - читать интересную книгу автора

Глядя в упор в ее расплывающиеся глаза, Сибирцев медленно утвердительно
кивнул. Маша упала лицом в его колени, в сирень и застыла. Потом подняла
мокрое от росы лицо и прошептала:
- И вы там были? И все знаете? Помедлив, он сказал тихо:
- Сам не видел. Но мне сказали об этом. Контрразведчик Кунгуров. Через
него я и часы вашего брата заполучил.
- И вы ничего не могли сделать? - Слезы полились из ее глаз.
Сибирцев отрицательно качнул головой.
Маша резко вскочила и исчезла в саду.
Сибирцев опустил голову и сидел так, перебирая пальцами сиреневую
гроздь. Машинально отметил, что края цветков словно обгорели, обуглились.
"Значит, уже и сирень отцветает", - посторонне подумал он.
В доме было тихо. Время текло почти осязаемо, и в его течении слышалось
что-то обреченное, трагическое, отмеряемое потрескиванием половиц, шорохом
кустов за террасой, медленным хрустом присыпанной песком дорожки.
Она вернулась. Как прежде, присела на верхнюю ступеньку и сказала
негромко, не глядя на Сибирцева:
- Простите, я понимаю... Я поняла, что вы были там, и если бы могли
что-то сделать, то сделали бы. Простите меня... Я очень любила Яшу. Он ведь
моложе меня... на целый год... - Она помолчала и добавила тем же ровным
голосом: - А вам могло грозить подобное?
Сибирцев пожал плечами и ничего не ответил.
- Вы расскажете мне?
- Видите ли, Машенька, - Сибирцев заговорил медленно и негромко, как бы
рассуждая сам с собой, - никто из нас не принадлежал... и не принадлежит
себе. У нас не могло быть нервов и... - он неопределенно качнул поднятой
ладонью, - всего этого... Одним словом, речь не о нас. О деле. Было дело. И
только оно. Понимаете, Машенька, случается, слово какое вырвется, взгляд,
скажем, или жест не тот - и все, что строили гигантским трудом не одного, а
многих людей, вдруг рушится. И погребает под собой сотни, тысячи жертв...
Одно только слово. Вот какие, браг, дела. Поэтому рассказать... не могу,
Машенька... А Яша? Он должен был стать настоящим мужчиной...
- А эти часы, которые вы... нам привезли?... Они еще папиными были.
- Это все, что я мог сделать, - ответил Сибирцев. - Все, что мог. Хотя
делать это, возможно, не следовало... И вы, Машенька, немедленно забудьте
все, что я вам сказал.
- Я поняла... Михаил Александрович, а как же мама? Она тоже про Яшу
догадывается. Но верит. Пусть верит...
Яшу Сивачева взяли неожиданно. Где-то был промах, но точной причины так
и не смог узнать Сибирцев. Он был знаком с Яковом, как, впрочем, со многими,
кто постоянно вертелся при штабе атамана. Чем-то уже давно приглянулся
Сибирцеву этот совсем юный офицер, носивший погоны подпоручика скорее всего
по чьей-нибудь прихоти, нежели за собственные заслуги... Однако был он
симпатичен Сибирцеву. Возможно, тем, что напоминал ему самого себя,
начинающего прозревать на недавней германской войне. Казался Сивачев таким
же горячим и искренним, но в силу сложившихся обстоятельств еще не нашедшим
ни себя, ни своей правды.
Интерес к Якову возрос многократно, когда Сибирцев узнал, что он
работает в шифровальном отделе. Ряд удачно выстроенных обстоятельств
позволил одному из сослуживцев Якова сделать тому предложение переселиться