"Петр Вайль, Александр Генис. Потерянный рай. Эмиграция: попытка автопортрета " - читать интересную книгу автора

нем - прыжок к миросозиданию и богоискательству.
Алкоголь творит новый тип отвлеченного от приземленности существования.
По сути, водка позволяет русскому человек жить в двух мирах сразу. В одном -
неохотно - для тела, в другом - радостно - для души. Раздвоенность на
материалистическую и идеалистическую сферы настолько решительна и
универсальна, что назвать истинным и реальным мир трудовых будней не
позволяет элементарная порядочность.
Возможно, именно преодоление этого романтического конфликта между
идеалом и жизнью и породило национальное мировоззрение, в свою очередь
создавшее один из самых любопытных и опасных феноменов в истории - Россию.
Древняя традиция народного творческого сознания подарила цивилизации
драгоценную игрушку - карнавал. Это случилось так давно, что перестала
ощущаться вся взрывчатая опасность изобретения. Прирученный карнавал - в
виде театрализованных шествий и похабных анекдотов - уже не пугает мир своей
разрушительной силой. А ведь смысл карнавала был именно в разрушении;
сословной иерархии, половых запретов, логических законов.
Легализированное право на дерзость, на безумие, на противоречие как
таковое - вот что примиряло человека с обязанностями размеренной жизни.
Карнавал укротили религия, государство, нравственность и этикет. Но - не
всегда и не везде. В России, где неволя была самой тяжелой, а надежды самыми
туманными, карнавал взял реванш.
Пьянство - тяжелое и умеренное, беспробудное и похмельное, запойное и
по случаю - не знает имущественных границ, лишено карьерных соображений,
абсурдно и стихийно. Водка снимает противоречия между властью и народом,
между городом и деревней, между мужчиной и женщиной. Алкоголь - это
универсальная стихия, компенсирующая насильственную логику жизни. Это - тот
же карнавал. Та же амбивалентная народная культура, которая смехом и
непристойностью восстанавливает единство мира.
Как в настоящем карнавале, в пьянстве важна каждая мелочь; каждая
деталь его досконально разработанного ритуала снабжена смысловым жестом и
идейным оттенком. От утреннего вожделения пива до вечернего поиска открытого
киоска, от ерша до коньяка "Отборного", от собутыльника до размера стакана,
от нарушающего все причинно-следственные связи тоста "тогда поехали" (когда
"тогда"?) до банкетного застолья, от строгого порядка беседы (тема должна
строиться по синусоиде piano - forte - pianissimo) до вовлечения
постороннего третьим, от смирения просящего до наглости получившего, от
братского поцелуя до вялой драки, от творческого горения до обессмысленного
бормотанья, от... Впрочем, именно всеобъемлемость иллюзорного мира пьянства
и делает его равноправным аналогом мира реального.
Общественная деятельность, которая руководила государственным
строительством англосаксов, сметала монархии французов и укрепляла
национальную идею немцев, в России осталась достоянием идеологических
инородцев. Немцев, евреев, большевиков - тех, кто извне. Патриотическим же
ответом на притеснения и несвободу была и есть водка. Как ни прискорбно это
для нашей истории, повсеместное пьянство в России заменило социальные
институты на личные отношения. Дружба, неразрывно связанная с бутылкой,
стала главным достоянием советского человека, его убежищем от государства и
коллективной зашитой от него.
Этикет, выработанный поколениями, придал водке значение олимпийского
факела. Пока бутылка стоит на столе, между врагами заключается перемирие.