"Эдгар Уоллес. Дюссельдорфский убийца" - читать интересную книгу автора

исключительно животной жизнью и не обладающих ни малейшей долей творческого
воображения и фантазии. Что бы стали делать все художники, поэты и
беллетристы, если бы у них отняли всякую надежду на существование чего-то
сверхъестественного? Даже в злободневном фельетоне, уж кажется на что
реалистическом и повседневном - всегда есть некоторый элемент
таинственности.
- Особенно, когда дело касается банковских операций; когда одни
неизвестные люди выставляют счета, другие - их оплачивают, а третьи - на
этом здорово наживаются, - рассмеялся Мяч. - Вы совершенно правы, дорогой
мой. Таинственное окружает нас повсюду. Но пока оно не выходит за рамки
близких нам понятий, например, вроде пропажи моего жилета, который, я искал
неделю, и оказавшегося надетым под моей нижней рубашкой - кое-как еще жить
можно. Но когда вам из-за угла на шею накидывают петлю, причем вы не можете
понять, кто это сделал - человек или дьявол, - жить становится трудновато.
- Особенно, если петля накинута основательно, - вставила Рут. - Тогда
жить прямо невозможно.
- А что, ничего не слышно нового? - лениво спросил фельетонист,
потягиваясь в своем кресле и стряхивая пепел сигары, упавший ему на брюки. -
Неужели столько времени полиция не может напасть на след?
Мяч ничего не ответил, задумчиво глядя в окно. Деревья сада уже начали
покрываться багрянцем осени.
Стоял конец августа. Со времени последних нападений на женщин в городе
ничего криминального не произошло. Преступник, по-видимому, затаился,
выжидая более удачных обстоятельств для своих покушений. Со стороны
казалось, что и полиция опустила руки, прекратив безуспешные поиски... Но,
тем не менее, заведенный, как часы, следственный аппарат медленно, но
неуклонно продолжал работать, тщательно избегая гласности, всегда вредящей
раскрытию преступлений. Мяч, в руках которого были сосредоточены все
материалы по нераскрытым преступлениям, сохранял непроницаемый и
невозмутимый вид и на все расспросы отвечал односложно и неопределенно.
- Да, да... кое-что сделано... Не так скоро... Есть следы.
Больше от него ничего не могла добиться даже Рут, к которой сыщик был
явно неравнодушен. Но девушка догадывалась, что Мяч, если и не напал на
верный след преступника, то бродит где-то очень близко. Доказательством
правильности ее догадки могла служить совершенно неожиданная перемена в его
поведении. Он теперь редко появлялся в городе, в частности в редакции, ездил
в разные таинственные командировки в Берлине и еще куда-то и из
добродушного, веселого и слегка флегматичного человека превратился в
озабоченного, нахмуренного нелюдима.
Отчасти Рут объяснила такую перемену в поведении полицейского
недоброжелательным отношением населения к работе местной сыскной полиции. Не
понимая всей сложности обстановки, не входя в детали этой работы,
общественное мнение открыто упрекало полицию в бездеятельности и
попустительстве преступнику, выражая свое недовольство с помощью печати.
Особенно старалась коммунистическая "Фрейгейт", использовавшая убийства как
повод для расширения коммунистической агитации против буржуазного городского
самоуправления.
Вне всякого сомнения, все эти пересуды, газетные статьи, полемика
отражалась на работе сыщиков самым неблагоприятным образом.