"Роберт Пенн Уоррен. Невстревоженные острова" - читать интересную книгу автора

увидел, а не почувствовал, как подняты края узких, длинных, нервных губ под
аккуратной черной щеточкой холеных усов. С эдакой ухмылочкой я выгляжу
полным дураком, подумал он.
Алиса Дарлимпл говорила:
- Наверное, господин директор всю ночь глаз бы не сомкнул на своей
раскладушке, узнай он, что мы спаиваем одного из его подопечных.
Профессор Дарлимпл, не переставая улыбаться, негромко откашлялся.
- Знаете, Фил, мы ведь не вправе следовать законам гостеприимства.
Предлагать спиртное студентам у нас, если можно так выразиться, табу. Но
мне... нам думается, что мы вольны так поступать в тех случаях, когда это
более свободомыслящий, более зрелый студент, если он, если можно так
выразиться, человек светский.
Слова четко, без запинки слетали с губ, и по завершении речи он
осознал, что края их до сих пор вздернуты в улыбке. Ему показалось, что
когда-то давно он произносил уже эти слова, ибо в легкости, с какой они
родились, в самой интонации чувствовалась некая отрепетированность. Но
сказав "человек светский", он не испытал того чувства надежности и
удовлетворения, которое ему обычно в таких случаях сопутствовало.
Фил Алберт сидел, развалясь в ленивой, элегантной позе, во всем его
облике сквозило легкое пренебрежение. Когда он заговорил, в словах его
послышалась такая же отрепетированность.
- Должен сказать, я уже достаточно созрел, чтобы по достоинству оценить
подобное гостеприимство, - изрек он и многозначительно тронул стакан.
Светский человек, подумал профессор Дарлимпл. Он перекатывал в уме эту
фразу, как ребенок - конфету во рту, но слова были твердыми и безвкусными,
как стеклянные шарики. Внезапно до него дошло, что молодой человек, который
сидит напротив и одобрительно кивает в ответ на реплику красивой женщины,
воображает себя светским человеком. Оттого что он богат, подумал профессор,
оттого что живет в Нью-Йорке, и носит сшитые на заказ костюмы, и ездит в
Европу, и пьет виски, и даже поцеловал Алису Боган Дарлимпл в моем
собственном доме, он вообразил себя светским человеком. А я родился в
Небраске, в доме на пустыре, где вокруг не росло ни единого деревца. И
вместе с неясным чувством обреченности в сердце вернулось теплое чувство к
Филу Алберту, немного видоизмененное, но ещё достаточно сильное. Вопреки
всему, оно вернулось.
Алиса Дарлимпл смотрела в огонь, где картинно плясало пламя, уходя в
черное жерло дымохода. Мерцали латунные собачки, камин недавно чистили, и
языки огня тянулись вверх, как цветы на ухоженной клумбе. Она так повернула
голову, отметил про себя профессор Дарлимпл, потому что в профиль особенно
хороша и знает об этом. В последнее время она похудела, у неё утомленный
вид. Алиса Дарлимпл повернулась к молодому человеку правой щекой, точеным,
хрупким профилем, в нем чувствовалась ухоженная красота нервной женщины.
Молодой человек тоже глядел на огонь.
- Значит, вы едете во вторник? - спросила она.
- Во вторник, - сказал Фил Алберт с томным видом человека, разморенного
теплом камина и хорошим виски. - Во вторник, и до дому доберусь к вечеру
следующего дня, ещё успею вывесить чулок для Санта Клауса.
- А утром, - сказал профессор Дарлимпл, - найти под елкой новый
трехколесный велосипедик.
- Не велосипедик найти, а принять таблетки от морской болезни. Видите