"Ивлин Во, Сент-Джон Артур. Не жалейте флагов " - читать интересную книгу автора

утверждал Аластэр, они и ютились в такой тесноте для того, чтобы он не мог у
них ночевать.
А у Безила, где бы они ни жили, складывалось по отношению к ним нечто
вроде домашнего инстинкта - повадка, от которой кидало в оторопь съемщиков,
въезжавших следом за ними, ибо бывало с ним и такое, что он, не успев
выработать новые нормы поведения, - так стремительны были эти переезды -
вскарабкается среди ночи по водосточной трубе и осовело замаячит в окне
спальни или же будет найден утром во дворике которым проходят в
полуподвал, - простертый ниц и бесчувственный. И вот теперь, в утро
катастрофы, Безила устремило к ним столь же недвусмысленно, как если бы он
был под парами, так что, даже ступив на порог их нового жилища, он еще не
отдавал себе ясного отчета в том, куда его несет. Войдя, он сразу же
направился наверх, ибо, где бы ни квартировали Трампингтоны, сердцем их
домашнего очага всегда была спальня Сони, как бы являвшая собой сцену
нескончаемого выздоровления.
За последние десять лет Безилу доводилось время от времени
присутствовать на церемониях вставания Сони (их было три или четыре на дню,
так как, будучи дома, она всегда лежала в постели); так повелось с того дня,
когда она, еще в первой поре своей ослепительной красоты, чуть ли не
единственная среди целомудренно-дерзких невест Лондона допустила в свою
ванную компанию представителей обоего пола. Это было новшество или скорее
даже попытка возрождения своего рода еще более золотого века, предпринятая,
как и все, что бы ни делала Соня, без малейшего стремления к сомнительной
славе: она наслаждалась обществом, она наслаждалась купаньем. В облаках пара
среди присутствующих обычно стояли три или четыре молодых человека, которые
со спертым дыханьем и не без головокружения глотали смесь крепкого портера с
шампанским и делали вид, что подобного рода аудиенции для них самая обычная
вещь.
Ее красота, на взгляд Безила, мало изменилась, и уж совсем неизменной
оставалась беспорядочная мешанина писем, газет, полуразвернутых свертков,
полупустых бутылок, щенков, цветов и фруктов вокруг ее постели, на которой
она сидела с шитьем (ибо одной из ее причуд было каждый год покрывать целые
акры шелка изысканными вышивками).
- Безил, милый, ты пришел взлететь с нами на воздух? Где твоя ужасная
подруга?
- Она сдрейфила.
- Она кошмарная, мой милый, хуже у тебя еще не бывало. Взгляни на
Питера. С ума сойти, правда?
Питер Пастмастер, в форме, сидел в ногах ее постели. В свое время по
причинам, ныне уже позабытым, он, правда очень недолго, служил в кавалерии,
и теперь ни с того ни с сего должен был пожинать то, что давным-давно
посеял.
- Нелепо как-то начинать все сначала, завтракать с молодыми людьми под
ружьем, правда?
- Не молодыми, Соня. Ты бы на нас посмотрела. Средний возраст младших
офицеров в моей части около сорока, полковник заканчивал прошлую войну
командующим бригадой, а все наши кавалеристы либо вышедшие в тираж старые
вояки, либо стопудовые лакеи.
Из ванной вышел Аластэр.
- Ну, что новенького-хреновенького? - Он открыл бутылки, взял глубокий