"Оливия Уэдсли. Честная игра " - читать интересную книгу автораФилиппе, - ведь она так говорила?
Он задумался, и, как обычно, его мысли свелись к одному, к Филиппе. Быть может, завтра в этот час он начнет строить свою новую жизнь, а пока он еще не смел об этом мечтать. Или ему придется бороться против себя самого, против своей любви, которую он не сможет сразу подавить... Небо на западе постепенно стало окрашиваться в красные цвета; с другой стороны надвигалась сизая туча. Немного дальше у дороги виднелось дерево, на которое, казалось, опустился рой золотистых мотыльков; оно сверкало тысячами алмазов в изменчивых лучах заходящего солнца. Из лесу показалась телега, а рядом с нею степенно выступала собака. "А, собаки - я опять их увижу", - сказала Филиппа. Ему показалось всякое ожидание бессмысленным; не беда, если он приедет слишком рано, и разве ему может доставить какое-нибудь удовольствие все окружающее его великолепие, если с ним нет Филиппы?.. Джервэз нетерпеливым движением пустил мотор и дал машине полный ход. Мелькали перед ним маленькие деревеньки. Он ехал теперь по земле Кардона, по длинной извилистой песчаной дороге, где повсюду встречался орешник. Чей-то оклик заставил его затормозить; он ответил и стал ждать. Филиппа пробиралась к нему через небольшую просеку; у ног ее степенно выступал сеттер, а впереди с лаем скакал йоркширский терьер. Джервэз остановил машину; они встретились, окруженные тишиной, прерываемой только лаем Ричарда Дика, терьера, выражавшего свое недовольство по поводу вторжения постороннего в его леса. Собаки помчались дальше, а Филиппа подошла к автомобилю, внимательно осмотрела его и села с краю, болтая своими стройными ножками. вечер, этот тускнеющий свет и воздух... после дождя. - Я не так давно почувствовал всю эту изумительную красоту, - сказал Джервэз, стоя рядом с ней и поставив одну ногу на подножку, - и думал о вас, чувствуя, как я поддаюсь вашему очарованию. - Он наблюдал за Филиппой в то время, как она всматривалась в лес, стараясь найти своих собак. На ней был тонкий шерстяной свитер с высоким воротником, коротенькая юбка из какой-то плотной материи, чулки и ботинки для игры в гольф и твердая, низко надвинутая на глаза коричневая шапочка; к губам не прикасалась палочка помады. Джервэз наблюдал за ней, когда она закинула голову, слушая пение какой-то птицы и показывая безукоризненную линию своей длинной шеи. И почему-то именно эта линия шеи взволновала его, и он не мог больше совладать с собой; он думал подождать, думал выбрать подходящий момент, быть осторожным... и вдруг неожиданно сжал Филиппу в своих объятиях. Смутно, словно во сне, он видел ее лицо и широко открытые глаза; затем все стерлось - здравое рассуждение, планы, надежды, - и он целовал ее холодные полуоткрытые губы, целовал, целовал без конца... Где-то залаяла собака, и прозвучал автомобильный рожок. Джервэз, белый как полотно, дрожащий, с горящими темным светом глазами, выпустил, наконец, Филиппу; она была такая же бледная, и ее янтарные глаза казались совсем черными. Джервэз промолвил дрожащим голосом: - Филиппа, я люблю вас, я люблю вас уже много месяцев, но не смел это сказать. Я на двадцать лет старше вас, двадцать семь лет, чтобы быть точным... Можете ли вы... можете ли... хотите ли вы выйти за меня замуж? |
|
|