"Оливия Уэдсли. Честная игра " - читать интересную книгу автора

сердитыми маленькие голубые глаза, слегка налитые кровью, - наследство,
оставшееся ему с юных лет, когда он много путешествовал по южным морям. Его
нельзя было представить себе иначе, как с сеттером, бегущим рядом с ним, и
ему совершенно не подходил городской наряд; при одном взгляде на него было
ясно, что этот человек создан для куртки с накладными карманами, гетр и
охоты на красную дичь.
Сильное стремление к покою, выражавшееся в особой осмотрительности, то
самое стремление, которое заставило Джервэза бежать, как только он понял,
что любит Филиппу, заставило и Разерскилна остаться вдовцом после смерти
своей хорошенькой, любившей спорт молодой жены. Они чудно подходили друг
другу; Бриджет была единственной женщиной в жизни Разерскилна, единственной,
считавшей, что за его робостью и внешней неуклюжестью скрывается острый и
капризный ум. После ее смерти он стал каким-то сухим, как физически, так и
душевно. Со своим сыном Китом он обращался, скорее, как с премированной
собачкой. Киту было одиннадцать лет; у него были темные волосы матери и
голубые, как будто фарфоровые, глаза отца. Он был упрямый, скрытный, но
вместе с тем привязчивый мальчик и скорее напоминал Джервэза.
Джервэз очень любил его, когда видел его или вспоминал его. До
последней войны он в глубине души всегда представлял себе Кита своим
наследником и был доволен этим.
У него была тогда несчастная любовь к Камилле; кроме того, до войны он
часто жил в своем имении; занятый делами по его управлению, удовольствиями и
своими светскими обязанностями, он всегда думал о своем будущем браке как о
приятной необходимости, с которой можно было не спешить. Очаровательные
девушки и дамы были у него, скорее, правилом, чем исключением; жизнь текла
слишком спокойно...
Затем, после войны, когда в нем самом еще не затихла борьба различных
мыслей, поднятых в нем войною; когда старые боги и взгляды были разбиты
вдребезги; когда ему приходилось постоянно встречаться с действительностью,
уродливой, напряженной, иногда прекрасной, а иногда такой мелкой и
ничтожной, и после того, как, наконец, был объявлен мир, бывший для
большинства ярким светочем надежды и все же не давший людям успокоения, -
после всего этого он встретился с Филиппой, и его нервное напряжение перешло
в бурную страсть.
Он сказал Разерскилну с тонкой усмешкой:
- Я думаю, ты несколько удивлен, Джим?
Глаза Разерскилна не умели скрывать даже мимолетных впечатлений.
Джервэз заметил легкое сомнение и жалость, промелькнувшие в них, прежде чем
он ответил:
- О, напротив! Ты, мне кажется, счастлив, а следовательно, все в
порядке.
- Видишь ли, вопрос, конечно, в разнице наших лет, - вновь возвратился
Джервэз к мысли, которую никак не мог забыть.
- Пустяки! В наши дни почти нет разницы между девушкой в двадцать и
женщиной в сорок лет, - заметил Разерскилн, закуривая сигару. - Они
одинаково выглядят, одинаково разговаривают, одинаково танцуют. Я не знаю,
кто больше плещется: утята или их матери! А твоя Филиппа и ты сам - только
струйка в общем водовороте.
Он был немного огорчен за Джервэза; он так же твердо был уверен, что
этот брак окажется неудачен, как и в том, что туман над бухтой Голуей