"Оливия Уэдсли. Честная игра " - читать интересную книгу автора

на землю розу.
Они стояли рядом. Кто-то позвал их из дому, и вслед за тем раздались
звуки фокстрота.
- Послушайте! - сказала Филиппа и рассмеялась. Они начали танцевать на
террасе. Джервэз всем своим существом ощущал близость юной и свежей Филиппы,
ее пышные золотистые волосы как раз под своим подбородком, легкий бодрящий
запах ее духов и то, как безумно он был в нее влюблен.
- Я обожаю ваш дом, - сказала она, внезапно подымая на него свои
глаза. - Я думаю, я никогда не видела ничего более прекрасного.
Он заставил себя говорить с ней в шутливом тоне...
- Да, большой зал служил монастырской трапезной во времена Эдуарда VI,
а в замке живут привидения. Но вы должны при лунном свете посмотреть
внутренние монастырские переходы, а также домики с их крохотными,
окруженными стеной садиками, где жило высшее духовенство...
Он повел Филиппу по всему дому. Она притихла; ее лицо, освещенное
луной, казалось выточенным из слоновой кости, а глаза - неизмеримо глубокими
и темными.
На следующий день они продолжали осматривать местность. Для Джервэза
это были изумительные переживания, пока, наконец, Фелисити не
протелефонировала, не могут ли они приехать. "Они" - это были она и ее двое
партнеров, гостивших в то время в Xec6epи, для практики в поло.
Одним из этих партнеров был Тедди. Он увлек с собою Филиппу, заявив ей,
что все это он "подстроил" нарочно, чтобы увидеть ее.
После завтрака теннис, после тенниса купанье, после купанья беспечная
просьба Фелисити: "О, пожалуйста, Флик, оставьте нас у себя еще немного.
Будьте таким ангелом!"
Опять теннис, купанье и танцы до двух часов утра, и масса планов на
следующий день...
Во всяком случае, рассуждал Джервэз, сегодня или завтра всему наступит
конец. Он думал, что Филиппа любит его, или, вернее, он умолял судьбу, чтобы
это было так. Но если... если она ему завтра откажет... при этой мысли его
охватывал такой ужас, что он ясно понимал - без нее для него не может быть
жизни...
Он не был в состоянии рассуждать: он просто чувствовал, что в Филиппе
был заключен весь смысл его существования...
Джервэз вдруг увидел, что он внимательно разглядывает витрину какого-то
магазина, и сообразил, что он уже в Барнсе. До сих пор он шел, не разбирая
дороги. Только сейчас он обратил внимание на зажженные фонари, похожие в
сгущавшихся сумерках на цветы подсолнечника, увидел толпу вокруг себя и
услышал, как башенные часы пробили шесть. Он вспомнил, что должен быть на
одном званом обеде, а потом ехать на танцы в клуб, так как слышал, что
Филиппа предполагает там быть.
Он нанял такси и поехал на Бельгров-сквер. Когда он вошел в дом,
вестибюль поразил его своей мрачностью. Если бы Филиппа... она бы все
переделала... ведь она имела право... Подымаясь по лестнице, несмотря на
наличие лифта (единственное нововведение в доме), он заглядывал в различные
комнаты. Гостиная была хороша, но слишком уж неуютна, меньшие комнаты имели
тоже мрачный вид... Весь дом следовало бы осветить и сделать более
приветливым.
В спальне камердинер доставал для него из шифоньерки свежую крахмальную