"Оливия Уэдсли. Пламя" - читать интересную книгу автора

понимала, что это отвратительное, опасное путешествие считается
удовольствием, и относилась к нему соответственно этому.
- Я не боюсь, - храбро прошептали маленькие бледные уста.
Фэйн не претендовал на высокие чувства. Побледнев, как мел, он попросил
разрешения сойти. Чарльз смотрел на мальчика с удивлением, ничего не говоря,
но произнес в душе горячую молитву, чтобы Фэйн не вырос трусом. Тони сняли,
когда езда верхом кончилась. Теперь она смогла сказать "спасибо" и спокойно
пошла рядом с дядей, несмотря на ужасную боль в желудке, как следствие
неудобного положения, которое она заняла, сидя на слоне, со специальной
целью спасти этим свою жизнь.
При виде тигров она издала крик радости.
- Они тебе нравятся? - спросил Чарльз. Ограниченный лексикон обычно
употребляемых слов был слишком беден для ее чувств. Она сжала его руку
своими ручками.
- Они золотые, блестящие, красные, - сказала она, - эти черные пятна на
их блестящих глазах напоминают свет, когда смотришь на него через стакан,
наполненный вином. Я бы могла глядеть на них часами.
Чарльз, указывая своей палкой, старался объяснить им различные свойства
этих прекрасных зверей.
- Меня восхищает, - перебила Тони возбужденно, - их прекрасный вид, их
краски.
- Ты подразумеваешь цвет их шерсти?
- Тони всегда восторгалась красками, - заметил Фэйн презрительно. Он
чувствовал себя неизмеримо старше Тони и более сознательным.
Он уже стал замечать разницу в произношении между собой и дядей.
Прошлой ночью он ужасно покраснел, когда заметил, что один из лакеев смеялся
над ним.
"Этакая свинья, - сказал он про себя, - я проучу его". Он уже ясно
понял, что существует разница между ним и этими существами в безупречных
ливреях и что чашка весов перетягивает в его сторону. Старая миссис Kapp
вздумала "выудить" что-нибудь относительно его отца и их бедной жизни, но он
проявил хитрую сдержанность и осторожно избег прямого ответа. Впрочем, его
мать была титулованная, это сообщил ему тот же презренный лакей, а его отец
был офицером и дворянином.
- Ты из того же теста, что и они, - сказал он Тони, когда она заявила,
что ненавидит тетку и не признает никакого родства между обитателями
Гросвенор-стрит и собой.
- Так дай мне уйти, - ответила она. Но все же и Тони приняла с
некоторым безразличным стоицизмом эту новую, необычную жизнь, где ванна,
нормальная еда и теплая одежда являлись постоянным и не заслуживающим
внимания моментом.
В этой жизни не было свободы. Просиживать целые дни в большой комнате
рядом с особой в черном платье и белом переднике казалось бесконечно пустым
и тоскливым, но умение детей принимать все покорно сделало и это выносимым.
Такова жизнь, и они жили, как все живут, и делу конец. Монастырь все ждал
ее, и, как Тони удалось узнать об этом заведении от "высшей особы в белом и
черном", это такое место, где на долю девочек достаются все те наказания,
которых по счастью или хитрости они избегали дома.
Ночью, в маленькой белой постельке с множеством простынь и одеял и
после того как горничная, а вслед за ней и озадаченная Тони неясно