"Оливия Уэдсли. Пламя" - читать интересную книгу автора

видимо, совершенно забыла, кто ты здесь. Я вынуждена напомнить тебе об этом
и пояснить, что всем и во всем ты обязана твоему дяде и мне. Это мы платили
за то воспитание, которое, судя по твоим словам, сделало тебя такой
просвещенной и свободомыслящей. Ты находишься сейчас в моем доме не по
праву, а потому, что тебя терпят здесь.
Два ярко-красных пятна выступили на щеках у Тони. Она нанесла обратный
удар тем оружием, которое, как подсказало ее быстрое соображение, должно
было ранить сильнее.
- Вы не посмели бы говорить мне такие вещи, если бы дядя Чарльз был
здесь. Он не позволил бы вам этого.
Слезы ярости выступили на глазах леди Сомарец.
- Я сегодня же вечером расскажу обо всей этой истории твоему дяде, -
сказала она с мертвящей холодностью, - и ты, я надеюсь, убедишься, что его
мнение в этом случае совпадает с моим. Ступай к себе в комнату. Я верю твоей
честности, что ты будешь оставаться там, пока я не позволю тебе спуститься
вниз.
Тони вышла, охваченная до самозабвения раздражением и злобой. Весь ее
прежний бешеный нрав, над смягчением и введением в рамки которого так много
трудилась "мать" в последние пять лет, проснулся в ней снова.
Она ходила взад и вперед по комнате, и в уме ее кипел водоворот
негодующих мыслей.
Затем она открыла дверь и побежала вниз.
На улице автомобиль еще ждал. Она села в него, с силой захлопнула
дверцу и через окошко сказала шоферу адрес санатории на Портлэнд Плейс, где
находился сэр Чарльз.
Полагая, что ее послала госпожа, шофер немедленно поехал.
После нескольких минут ожидания в приемной комнате старшей сестры
сиделка пришла за Тони и проводила ее наверх.
Через открытую дверь до нее донесся смешанный запах цветов и
хлороформа. Наконец она дошла до комнаты сэра Чарльза. Тони быстро и
порывисто вошла и при виде дяди залилась слезами.
Она опустилась на колени возле его постели и плакала без конца.
Среди рыданий она рассказала ему все. Все свое одиночество, всю
пустоту, жажду приключений, наконец самое приключение и все, что последовало
за ним.
- Не спеши, старушка, - ласково сказал ей дядя, - я почти не могу
разобрать. Ты в самом деле вышла на улицу и собиралась завести дружбу с
бесстыжим молодым сорванцом?
- О, ты не понимаешь! - воскликнула Тони. - Я не знала, если бы знала,
я не сделала бы этого, дядя Чарльз. Но откуда мне было знать? "Мать" никогда
не говорила мне о таких вещах, а я ведь, кроме монастыря, нигде не была.
Чарльз видел, что она искренна в своем горе.
- Тони, - сказал он, - послушай, разве инстинкт не подсказывал тебе,
что ты делаешь то, чего не следует делать?
Тони своими большими янтарными глазами смотрела на него.
- Нет, - сказала она, - нисколько, мне хотелось повеселиться, было так
солнечно, молодой человек казался веселым, хотя и немножко странным, - ведь
не может быть ничего плохого в том, чтобы повеселиться? Каждый же это
делает, если может?
Все это казалось так просто, по-язычески, и так трудно было спорить