"Оливия Уэдсли. Пламя" - читать интересную книгу автора

против этого. Ведь, правду говоря, нет ничего труднее в жизни, как объяснить
или искоренить языческий инстинкт. Неверно, что люди с таким строем души не
хотят понять ограничивающих рамок условностей, - они их просто не могут
понять. Пытаться перевоспитать человека с языческим инстинктом жизни - такой
же легкий и производительный труд, как запруживать море кирпичной стеной. И
результат в обоих случаях будет одинаковый, вернее - никакого результата.
После тяжелых попыток объяснения Чарльз, смущенный сам, как и Тони,
вернулся к испытанному методу предупреждений:
- Обещай мне, что никогда этого больше не сделаешь.
Тони открыла рот, чтобы произнести "обещаю", как в комнату вошла леди
Сомарец. В течение всей своей жизни Тони суждено было помнить этот вечер.
Его влияние, как сжимающая рука, охватило и держало ее, и позднее эта же
рука толкнула ее вперед, навстречу ожидавшему ее жизненному событию. Чарльз
был в некоторой степени ответствен за горечь объяснений, потому что он
защищал Тони.
Легкая кривая усмешка показалась на лице леди Сомарец, когда она
услышала его тихие слова:
- Не будь жестока к ребенку, Гетти.
- Я не имею привычки быть злой по отношению к кому бы то ни было,
кажется мне, - сказала она тихим голосом. - Я пыталась быть терпеливой с
Тони, но она отвечает бесчестьем на мою терпеливость. Я отослала ее в ее
комнату, где она обещала остаться. Я нахожу ее здесь. Не сомневаюсь, что она
по-своему изложила свое сегодняшнее развлечение. Теперь я прошу выслушать
мою точку зрения. Ты знаешь, я неохотно согласилась на возвращение Тони. Я
не верю в то, что леопард может переменить свою шкуру. Иначе говоря, я не
верила и не верю, что следы тех десяти лет, что Тони прожила со своими
родителями, могут быть искоренены. Еще меньше я рассчитываю на это после
сегодняшнего происшествия. Она вела себя, как уличная девица. Почему? Потому
что у нее инстинкты людей этого типа. Ты представляешь себе, чтобы это
сделал ребенок кого-либо из наших знакомых? Нет. Отсутствие чувства чести
делает Тони тем, что она есть. В монастыре она крала, теперь она ведет себя,
как кокетка, и лжет. Я...
- Замолчи, - закричал сэр Чарльз в бешенстве. - Я запрещаю тебе
продолжать. - Он приподнялся в постели и своей трясущейся рукой взял руку
Тони. Она вырвала ее. Лицо ее стало багровым, глаза сделались черными. Она
подошла к леди Сомарец и пристально посмотрела на нее.
- Вы мне отвратительны, - произнесла она сдавленным голосом.
Затем повернулась к постели.
- О дядя Чарльз, дядя Чарльз, - продолжала она в слезах, - скажи, что
это неправда, скажи, что это неправда!

ГЛАВА VIII

Молодые, срывайте цветы молодости.
Беф

Через два дня Тони отправилась в Париж, чтобы закончить свое
образование. Кое-как примирение было налажено между тетей и ею.
Леди Сомарец наполовину простила ее. Тони же заявила, что она жалеет о
происшедшем. Обе действовали под влиянием сэра Чарльза. Тони не видела его