"Оливия Уэдсли. Вихрь " - читать интересную книгу автора

Мсье ле Барб, управляющий кафе, был очень знаменит и толст. Это был
громадный брюнет с сердитыми напомаженными усами. Его волосы были прямо
откинуты назад без пробора. Его манишка так сияла, что могла бы соперничать
в своем блеске с позолотой стен. Он курил только сигары "Корона", впрочем -
за счет компании.
Жан был его открытием. Ле Барб был человеком, знавшим все и всех. Он
сообразил, задолго еще до того, как это сделало большинство парижских кафе,
что хорошая музыка, которую ценят посетители известного круга, может быть
вещью полезной. Он создал "голубой оркестр" и этим удвоил доходность
ресторана. Он слышал игру Жана в ателье одного из своих друзей и сразу
понял, что игра эта - нечто реальное. Тогда он пригласил Жана и даже
разрешил ему выступать без голубой ливреи, на ролях солиста, - и тут
произошел крах. Жан потерял голову, иначе говоря - чувство меры. Однажды,
чем-то раздраженный, он осыпал ле Барба таким чудовищным потоком
ругательств, что этот сановник даже не нашелся сразу, что ему ответить.
После этого оставаться на службе в кафе было невозможно. Жану не удалось
найти уроки. У него не было возможности выступать в качестве
самостоятельного концертанта, а все работающие оркестры были скомплектованы
еще задолго до начала сезона. Недели две Жан жил на свои сбережения, которые
были очень ничтожны, пуская в ход все хитрости, чтобы дольше протянуть. Но
сбережения кончились, а вместе с ними стало таять и самолюбие. Вскоре от
него не осталось и следа, особенно когда началась голодовка. Оно до того
изгладилось, что Жан, наконец, решил пойти просить извинения у мсье ле Барба
и ходатайствовать о своем восстановлении в должности.
Подойдя к раззолоченному кафе, откуда доносился вкусный, памятный Жану
запах всяких яств, Жан не вошел через большую внутреннюю дверь, у которой
стоял швейцар в золотых шнурах. Он направился к черному входу, куда обычно
торговцы приносили свои товары. Морис, один из помощников ле Барба,
занимался там флиртом с какой-то закутанной в шаль дамой. Он изумлено
вытаращил глаза на Жана, затем посмотрел на него с подобающим высокомерием.
На вопрос Жана, где мсье ле Барб, он лениво провел большим пальцем мимо
своих плеч. Жан вошел в темное, похожее на погреб помещение под кухней,
вдыхая запах луковичной шелухи, соломы и винных пробок; затем открыл дверь в
огромную кухню, с рядами плит, кастрюль и людей в перепачканных балахонах из
белого полотна. Он знал, что мсье ле Барб всегда бывает здесь за полчаса до
начала вечернего съезда публики.
Он сразу заметил его, стоящего рядом с главным поваром. Его белоснежная
манишка сияла при электрическом свете, в его волосах отражался блеск медных
кастрюль и котелков. Его толстые пальцы сжимали сигару.
Жан пошел к нему по посыпанному песком полу.
- Мсье ле Барб, - начал он.
Толстяк обернулся. Его маленькие острые глаза на секунду остановились
на худобе, бледности и бедности просителя.
Затем он спросил гордо:
- Что скажете, мсье Виктор?
Жан слабо улыбнулся.
- Тысячу извинений, мсье ле Барб. Простите мою ужасную глупость в
прошлом месяце. Я пришел просить вас дать мне снова работу.
Мсье ле Барб вложил в рот сигару и выпустил великолепный клуб дыма.
Ароматный дым попал прямо в блестевшие от голода, как бриллианты, глаза