"Тереза Вейр. Власть кармы " - читать интересную книгу автора

ярко-оранжевой тыквой; наряд она смастерила из дешевенького полиэстера,
купленного в супермаркете, и набила газетами, при ходьбе они шуршали.
Конечно, лучше бы набить ватином, но она была студенткой, и лишних денег у
нее не водилось. И так потратилась на оранжевую ткань.
Джордан тоже был на той вечеринке.
Во сне он был еще живой, хотя она знала, что Джордж умер. Он поцеловал
ее, заметив, что всегда мечтал поухаживать за тыквой. Она ему еще не
сказала, что беременна.
Джордан тоже нарядился тыквой, но он был такой высокий, что получился
не круглой тыквой, а продолговатой. Он, как обычно, много смеялся и шутил,
что больше похож на кабачок.
Тут сцена переменилась, как обычно меняется во сне. Вдруг они очутились
в кино. Смотрят "Ужас Роки", дружно жуют хрустящие чипсы, наслаждаясь от
души.
Потом поплыла плохая часть сна: они в тесной машине Джордана, поливает
дождь, фонарики Хеллоуина в домике на отшибе отбрасывают слабые отсветы на
их лица.
Вдруг машина резко вильнула, почти тут же стукнулась обо что-то и,
дернувшись, замерла на месте. Клео очутилась на земле, ее поливает дождь, но
она ничего не чувствует - ни холода, ни боли. Она что-то должна увидеть, на
что-то взглянуть, но она боится.
"Не смотри, не смотри..."
Но она должна. Она не может не взглянуть. Об этом и сон. Посмотреть.
Увидеть то, чего ей не хочется видеть.
Клео посмотрела...
"Ну все же в порядке..."
Клео перевела дыхание. Расслабилась. И чего она так напугалась? Это
ведь всего-навсего тыква. Расколотая на дороге тыква.
Она подошла поближе, чтобы получше разглядеть ее, раздавленную
посредине дороги оранжевую тыкву. И вдруг увидела - это и не тыква вовсе, а
Джордан в дурацком оранжевом костюме. Раздавленный на дороге. А она все
смотрит и смотрит, не в силах отвести глаза.
"Закрой глаза, - приказала она себе. - Не смотри!"
Она закрыла, но видела все и сквозь веки.
"Отвернись! Все, что тебе нужно сделать, - отвернуться".
Но она не могла и шевельнуться. Не могла остановить сон. Она открыла
рот, чтобы закричать, но с пересохших губ не сорвалось ни звука.
"Джордан! Джордан!.."
Клео проснулась: к чувству тревоги примешивалось облегчение: облегчение
от того, что кошмар закончился, хотя тревога - черное его послевкусие -
разъедала душу, будто яд.
Сон этот не снился ей почти два года. И она решила, что уже навсегда
распрощалась с ним.
Несколько минут Клео лежала, глядя в потолок, потом взгляд ее обежал
комнату, упершись наконец в мерзкие шторы.
Спрыгнув с кровати, она сдернула оранжевую гадость. Скомкав их,
огляделась и наконец решила засунуть под кровать. Потом, стянув покрывало,
смяла его и сунула туда же.
Вот так!
Уже лучше.