Глава 11 Новая песня шляпы-сортировщицы

Гарри решил никому не говорить о том, что у них с Луной одни и те же галлюцинации, если это и правда были они; он прекратил разговор о лошадях, сел в повозку и закрыл за собой дверцу. Но от этого лошади снаружи не стали менее реальными, они продолжали свой бег.

— Вы все видели Грабли-Дёрг? — спросила Джинни. — Что она тут делает? Хагрид ведь не мог уйти из школы?

— Я была бы рада, — сказала Луна. — Он не такой уж и хороший учитель, ведь так?

— Он отличный учитель! — крикнули Гарри, Рон и Джинни вместе.

Гарри посмотрел на Гермиону. Та сглотнула и выпалила: — Э-э…да, конечно…он очень хороший.

— Мы в Равенкло воспринимаем его как шута, — сказала Луна, ничуть не смущаясь.

— У вашего Равенкло странное чувство юмора, — зло сказал Рон, когда повозка тронулась.

Луна, казалось, не обиделась на выпад Рона; она просто смотрела на него с интересом пару минут, как будто тот был передачей по телевизору.

Скрипя и покачиваясь, повозка ехала по дороге в общем потоке. Когда они проезжали мимо высоких каменных колонн с крылатыми кабанами-вепрями, стоящих снаружи школьных ворот, Гарри прижался к окну и стал смотреть в сторону Запретного леса, пытаясь разглядеть свет в хижине Хагрида, но кругом было сплошь темно. Впереди появились очертания замка Хогвартса; смотрящие вверх черные шпили башен, сливающиеся с темным небом, яркие окна сияли тут и там.

Повозки, брякая, остановились у каменных ступеней, ведущих к дубовым воротам, и Гарри первым выбрался наружу. Он еще раз посмотрел в сторону леса, но в хижине Хагрида, похоже, никого не было. Гарри, молясь про себя о том, чтобы они исчезли, поднял глаза на скелетообразных тварей, которые стояли на морозном ночном воздухе как ни в чем ни бывало и сверкали пустыми белыми глазами.

Уже не в первый раз Гарри видел то, чего не мог видеть Рон; но в тот раз это было всего лишь отражение в зеркале, что-то нематериальное, а теперь — сотня вполне реальных созданий, к тому же обладающих силой, чтобы тащить повозки. Если верить Луне, то они всегда тащили повозки, просто их не было видно. Почему тогда Гарри их увидел, а Рон нет?

— Так ты собираешься в школу в этом году? — спросил Рон рядом.

— А, да…иду, — очнулся Гарри и присоединился к толпе, поднимающейся в замок по каменным ступеням.

По парадному вестибюлю, освещенному факелами, гулко отдавались шаги учеников, спешивших к дверям Главного Зала на начало пира перед новым учебным годом. Четыре длинных стола в Главном Зале стояли под беззвездным черным потолком, который ничем не отличался от неба, видимого сквозь окна. Вокруг столов прямо в воздухе висели свечи, освещавшие серебристых призраков, витавших по Залу, и оживлённо болтающих учеников, обсуждающих лето, здоровающихся с друзьями из других факультетов и рассматривающих новые прически и мантии друг друга. Как обычно, при приближении Гарри люди начинали шептаться и показывать пальцем; Гарри скрипнул зубами и сделал вид, что не замечает этого.

Луна отошла от них и присоединилась к столу Равенкло. Когда они подошли к столу Гриффиндора, Джинни была подхвачена знакомыми четвероклассниками и осталась сидеть с ними; Гарри, Рон, Гермиона и Невилл сели вместе где-то в середине стола между Безголовым Ником, гриффиндорским призраком, и Парватти Патил с Лавандой Браун. Парватти и Лаванда так холодно поприветствовали Гарри, что ему показалось, что секунду назад девочки обсуждали его. Но Гарри не стал обращать на это внимание; он смотрел поверх голов одноклассников на учительский стол у дальней стены.

— Его там нет.

Рон с Гермионой тоже посмотрели на стол учителей, в чем совершенно не было нужды — Хагрид, когда он был на месте, и так был виден со всех точек обзора.

— Он не мог уйти, — взволнованно начал Рон.

— Конечно, нет, — рассердилась Гермиона.

— А может, он…ранен или что-то в этом роде? — осторожно сказала Гермиона.

— Нет, — выпалил Гарри.

— Где же он, в таком случае?

После паузы Гарри сказал тихо, чтобы не услышали Невилл и Парватти с Лавандой: — Может быть, он еще не вернулся со своего задания — с того, которое он выполнял летом для Дамблдора.

— Да, скорее всего, — сказал Рон уверенно, но Гермиона лишь поджала губы и стала рассматривать учительский стол, выискивая настоящую причину отсутствия Хагрида.

— Это ещё кто? — спросила она строгим тоном, показывая на центр стола.

Гарри посмотрел туда. Сначала его глаза остановились в самом центре стола на профессоре Дамблдоре, сидящем на золотом кресле с высокой спинкой в темно-фиолетовой мантии с серебряными звездами и такой же шапочке. Дамблдор слегка наклонился к соседке справа, которая шептала ему на ухо. Гарри показалось, что она похожа на чью-нибудь тетушку-родственницу: коренастая, с короткими вьющимися волосами мышиного оттенка, в которых торчал розовый детский бантик вдобавок к розовому меховому жакету, который она напялила поверх мантии. Потом она отвернулась к своему кубку, чтобы сделать глоток, и Гарри с ужасом узнал бледное жабоподобное лицо с мешками под круглыми, как плошки, глазами.

— Это та самая Амбридж!

— Кто? — спросила Гермиона.

— Которая была на моем слушании, она заодно с Фаджем!

— Отличный жакет, — прыснул со смеху Рон.

— Заодно с Фаджем… — Гермиона нахмурилась. — Что она тут потеряла?

— Не знаю…

Гермиона пристально рассматривала учительский стол.

— Нет, — бормотала она. — Только не это…

Гарри не понял, о чем она бормотала, но спрашивать не стал; он смотрел на профессора Грабли-Дёрг, только что появившуюся за столом; она прошла в самый конец стола и села на место Хагрида. Значит, первоклассники были переправлены по озеру и доставлены в замок; и действительно, через пару секунд двери Главного Зала распахнулись. Длинная вереница напуганных первоклассников вошла вслед за профессором МакГонагалл, несущей табурет с ветхой шляпой наверху, сильно измятой и с широкой складкой у нижнего края.

Болтовня в Главном Зале прекратилась. Первоклассники выстроились перед учительским столом, разглядывая остальных учеников, а профессор МакГонагалл аккуратно поставила табурет и отошла в сторону.

Лица первоклассников были слабо освещены свечами. Малыш в самом центре, похоже, дрожал от страха. Гарри невольно вспомнил, как он сам стоял там, напуганный, в ожидании непонятного испытания, которое определит его факультет.

Вся школа ждала, задержав дыхание. Складка в низу шляпы открылась наподобие рта и шляпа запела:

Шляпа замолкла; зал разразился аплодисментами, прерывавшимися шептанием и разговорами — впервые на памяти Гарри шляпа вызвала такое живое обсуждение. Во всем зале сидевшие рядом ученики обсуждали песню, и Гарри, аплодируя шляпе вместе со всеми, подозревал, о чем были разговоры.

— По-моему, шляпка в этом году слегка того, — Рон поднял брови.

— Она абсолютно права, — возразил Гарри.

Обычно шляпа-сортировщица рассказывала об особенностях четырех факультетов Хогвартса и о процессе сортировки. Гарри не помнил, чтобы шляпа когда-нибудь давала им советы.

— А она что, и раньше предупреждала учеников? — тревожно спросила Гермиона.

— Да, конечно, — уверенно сказал Почти Безголовый Ник, подвинувшись к ней и пролетев сквозь Невилла (Невилл вздрогнул; не очень приятно, когда через тебя пролетает привидение). У шляпы после предупреждения был довольный вид, но профессор МакГонагалл, которая никак не могла начать вызывать первоклассников, одарила болтающих учеников строгим взглядом. Почти Безголовый Ник приложил к губам свой прозрачный палец и сел прямо; разговоры учеников прекратились. Одарив четыре стола последним грозным взглядом, профессор МакГонагалл опустила глаза в длинный свиток пергамента и вызвала первого новичка.

— Аберкромби, Ян.

Напуганного вида мальчик, которого Гарри заметил раньше, вышел вперед и натянул шляпу на голову; шляпа чуть было не накрыла его по плечи, но удержалась на достаточно оттопыренных ушах. Шляпа задумалась ненадолго, потом складка-рот выкрикнула:

— Гриффиндор!

Гарри громко захлопал вместе с другими, пока Ян Аберкромби добрался до стола и сел с таким видом, будто был готов провалиться сквозь землю и больше никогда не появляться в этом зале.

Вереница первоклассников медленно редела. В перерывах между вызовом учеников и рассуждениями шляпы Гарри мог расслышать, как урчало в животе у Рона. Наконец, Роуз Зеллер была определена в Хаффлпафф и профессор МакГонагалл унесла шляпу с табуретом. Профессор Дамблдор поднялся на ноги.

При виде Дамблдора, который всегда вызывал у него только хорошие чувства, Гарри успокоился. После встречи с драконо — лошадями и при виде пустого места Хагрида Гарри показалось, что Хогвартс, возвращения в который он с нетерпением ждал, полон неожиданных сюрпризов — например, предостерегающих ноток в знакомой ему песне шляпы. По крайней мере, не было ничего неожиданного в том, что директор собирается произнести приветственную речь перед новым учебным годом.

— Во-первых, — взволнованно сказал Дамблдор, улыбаясь и раскрывая объятия, — поприветствуем наших новичков! Добро пожаловать в Хогвартс! Мы рады видеть всех остальных учеников! Самое время произнести речь, но мы обойдёмся без неё. Начнем же пир!

Едва Дамблдор сел, раздался одобрительный смех и взрыв аплодисментов. Дамблдор перекинул свою бороду за плечо, чтобы она не попала в тарелку — еда появилась прямо из воздуха, и пять длинных столов ломились от разнообразных пирогов и овощных блюд, выпечки, подливок и бутылей с тыквенным соком.

— Класс, — сказал Рон нетерпеливым голосом и стал накладывать себе на тарелку отбивные, Почти Безголовый Ник следил за ним тоскливым взглядом.

— Что ты говорил перед сортировкой? — спросила Гермиона у призрака. — О предостережениях шляпы?

— Ах да, — Ник был рад отвернуться от Рона, который увлеченно чавкал запеченной картошкой. — Я уже несколько раз слышал, как шляпа предупреждала учеников, она говорила так всегда, когда Хогвартсу что-нибудь угрожало. И всегда она говорила об одном и том же: держитесь вместе, чтобы противостоять опасности.

— А к-к шляп мож-т зать оппасн-сти? — спросил Рон.

Рон так набил рот едой, что Гарри удивился, как ему вообще удалось что-то произнести.

— Прошу прощения? — вежливо сказал Почти Безголовый Ник. Гермиона с отвращением посмотрела на Рона, который с усилием проглотил еду и наконец сказал: — Откуда шляпе знать, что Хогвартс в опасности, если она — шляпа?

— Не знаю, — ответил Почти Безголовый Ник. — Ну, она ведь живет в кабинете Дамблдора и наверняка черпает сведения там.

— И она говорит, чтобы все четыре факультета дружили? — спросил Гарри, смотря в сторону слизеринского стола, где Драко Малфой исполнял роль тамады. — Не много ли она хочет, эта шляпа?

— Не то что бы дружили, — исправил его призрак. — Она имела в виду дружеское сотрудничество. Например, мы, призраки, принадлежим к разным факультетам и стараемся сохранять дружеские отношения. Я никогда не стану спорить с Кровавым Бароном, если только это не касается чести Гриффиндора.

— Да ты его просто боишься, — сказал Рон.

Почти Безголовый Ник был оскорблен до глубины души.

— Боюсь? Я, сэр Николас де Мимси-Попингтон, никогда в жизни не был трусом! Благородная кровь, которая течет в моих венах —

— Кровь? — встрял Рон. — У тебя что, до сих пор по венам бежит —

— Я сказал теоретически! — вспылил Ник, голова которого угрожающе покачивалась на шее. — Я не могу есть и пить, но, во всяком случае, имею право говорить, как мне вздумается! И мне совсем не нравится, когда ученики насмехаются над тем, что я не живой!

— Ник, он и не думал смеяться над тобой, — Гермиона бросила на Рона гневный взгляд.

Как назло, рот Рона опять был набит едой и все, что он смог выдавить, было: — К-нечно, и не д-мал м-меяться. Ник не принял эту фразу как извинение, и, поправляя на лету свою шляпу с пером, он полетел в сторону братьев Криви, Колина и Денниса.

— Доигрался, Рон, — буркнула Гермиона.

— А что я такого сделал? — спросил Рон невозмутимо, когда наконец-то ухитрился проглотить еду. — Вопрос нельзя задать, что ли?

— Да ладно, успокойся, — прервала его Гермиона, и до конца трапезы они оба молчали.

Гарри уже настолько привык к их перебранкам, что не стал играть роль миротворца и продолжил есть бифштекс и пирог с почками, после чего приступил к своему любимому торту со сгущёнкой.

Когда все студенты наелись и в зале снова начал подниматься шум, Дамблдор встал из-за стола. Болтовня немедленно утихла, и все обернулись к директору. Гарри почувствовал себя сонным. Там, наверху, его ждала низкая кровать с пологом, такая мягкая и теплая…

— Теперь, когда наш замечательный пир подходит к концу, я попросил бы минуту внимания для нескольких ежегодных объявлений, — сказал Дамблдор. — Первоклассникам спешу сообщить, что в Лес за пределами школы ходить запрещено — это же следовало бы знать и некоторым нашим старшеклассникам (Рон, Гарри и Гермиона обменялись взглядами и улыбнулись).

— Наш завхоз, мистер Филч, попросил меня напомнить вам в две тысячи сороковой раз, что волшебство в коридорах между занятиями запрещено, а также запрещены некоторые другие вещи, список которых висит на двери кабинета мистера Филча.

У нас два изменения в учительском составе. Хочу представить вам профессора Грабли-Дёрг, которая продолжит вести уроки по Уходу за Магическими Существами, и профессора Амбридж, нашего нового учителя по Защите от Темных Сил.

Раздались вежливые, но не радостные аплодисменты; Гарри, Рон и Гермиона обменялись тревожными взглядами — Дамблдор не сказал, как долго будет преподавать профессор Грабли-Дёрг.

Дамблдор продолжил: — Тренировки команд по квиддичу будут проходить в —

Он остановился и с ожиданием посмотрел на профессора Амбридж. Сидя она была не выше, чем стоя, и поэтому, когда Дамблдор прекратил говорить, никто и не заметил, что она встала на ноги и прокашлялась: — Кхе-кхе, — чтобы произнести речь.

Дамблдор посмотрел на нее секунду-другую, потом вежливо сел на место и с вниманием стал смотреть на Амбридж, как будто весь вечер ждал ее речи. Другие учителя не могли скрыть своего удивления. Брови мадам Спраут подпрыгнули так высоко, что исчезли под челкой, а профессор МакГонагалл так поджала губы, что они стали в ниточку. Ещё никогда новые учителя не позволяли себе перебивать Дамблдора. Почти все ученики хихикали; эта женщина, похоже, не знала о правилах Хогвартса ровным счетом ничего.

— Благодарю вас, директор, — профессор Амбридж глупо улыбнулась, — за теплое приветствие.

Ее голос был высоким и по-детски звонким, и Гарри снова почувствовал к ней необъяснимое отвращение, причину которого не мог себе объяснить; единственное, в чем он был уверен, это в том, что ненавидел в ней все, начиная с противного голоса и кончая меховым розовым жакетом. Она еще раз прокашлялась (кхе-кхе) и продолжила.

— Надо сказать, что мне очень приятно снова быть в Хогвартсе! — она улыбнулась, обнажив мелкие острые зубки. — И я рада видеть так много счастливых лиц, смотрящих на меня!

Гарри посмотрел по сторонам. Вокруг он не увидел ни одного счастливого лица. Наоборот, все выглядели растерянными из-за того, что с ними сюсюкали, как с пятилетними детками.

— Я надеюсь, что скоро мы с вами познакомимся и станем хорошими друзьями!

Ученики обменивались взглядами; некоторые не могли сдержать улыбок.

— Я подружусь с ней тогда, когда она снимет этот жакет, — сказала Парватти Лаванде, и обе стали беззвучно трястись от смеха.

Профессор Амбридж прокашлялась ещё раз (кхе-кхе), но, когда она продолжила, вся беззаботность исчезла из ее голоса. Теперь ее голос звучал по-деловому строго и, казалось, слова были заучены наизусть.

— Министерство Магии всегда уделяло большое внимание образованию юных волшебников. Те таланты, которыми вы обладает от рождения, ничего не значат без толкового и своевременного обучения. Нам следует уделять большое внимание древним рукописям волшебников, дошедшим до нас сквозь века. Волшебное наследие наших предков необходимо бережно хранить и пополнять с помощью тех, кто носит гордое звание учителя.

Тут профессор Амбридж сделала паузу и слегка кивнула своим коллегам за столом, причём никто из учителей не кивнул в ответ. Брови профессора МакГонагалл так сдвинулись, что у неё был угрожающий вид, и Гарри заметил, что она обменялась с профессором Спраут недовольным взглядом, когда Амбридж еще раз прокашлялась (кхе-кхе) и продолжила свою речь.

— Каждый директор и каждая директриса Хогвартса добавляли свои, новые правила, касающиеся управления школой. Так и должно быть, иначе все придет к застою и разрушению. В то же время, нововведение ради самого нововведения необходимо пресекать, чтобы остались целы и невредимы наши благородные традиции. Баланс между новым и старым, между вечным и изменчивым, между традицией и нововведением…

Гарри заметил, что уже не в силах следить за речью Амбридж, звук в его мозгу словно включался и выключался. Тишина, обычно сопровождающая речи Дамблдора, сменилась перешептываниями и хихиканьем учеников. За столом Равенкло Чжоу Чанг оживленно болтала со своими друзьями. Неподалеку от Чжоу сидела Луна Лавгуд с «Хитроплётом» в руках. Единственным слушателем Амбридж был Эрни МакМиллан, сидевший за столом Хаффлпаффа и смотрящий на неё с открытым ртом, но внимания в его глазах не наблюдалось, и Гарри понял, что он вынужден ее слушать из-за звания старосты и значка, блестящего у него на груди.

Профессор Амбридж, казалось, не волновал шум слушателей. Гарри подумал, что начнись у неё под носом революция, она так же спокойно будет продолжать свой монолог. Учителя продолжали внимательно её слушать; Гермиона старательно вслушивалась в каждое слово Амбридж, но, судя по выражению её лица, новый профессор ей не нравилась.

— некоторые нововведения помогают школе, другие через некоторое время оказываются непрактичными в деле школьного управления. Следует отменять некоторые старые правила как не выдержавшие проверку временем. Итак, давайте же начнем новый период ответственности, модернизации и практичности в школе, сохраняя то, что необходимо сохранить, улучшая то, что можно улучшить, и уничтожая отжившие традиции.

Амбридж села. Дамблдор захлопал, ему последовал весь учительский стол, но Гарри заметил, что некоторые хлопнули в ладоши раз-два и прекратили. Захлопали и несколько учеников, но остальные не услышали конец речи Амбридж, и все хлопали вразнобой. Дамблдор снова поднялся.

— Большое спасибо, профессор Амбридж, вы нам все прекрасно разъяснили, — он кивнул Амбридж. — А теперь, как я уже говорил, тренировки по квиддичу будут проходить —

— Да, она нам всё разъяснила, — тихо сказала Гермиона.

— Только не говори, что тебе понравилась ее речь! — Рон вопросительно посмотрел на Гермиону. — Это был самый занудный монолог в моей жизни, даже Перси не тянул так резину!

— Я не говорила, что ее речь меня заинтересовала, — фыркнула Гермиона. — Я сказала, что она всё разъяснила.

— Неужели? — Гарри изобразил удивление. — По-моему, она наболтала всякую чепуху.

— Среди этой чепухи было несколько важных моментов, — сердито возразила Гермиона.

— Например? — с поддельным интересом посмотрел на нее Рон.

— Вы что, не слышали: «нововведение ради самого нововведения нужно пресекать»? А вот это: «уничтожать отжившие традиции»?

— И к чему это? — непонимающе спросил Рон.

— К тому, — прошипела Гермиона, — что Министерство вторгается в Хогвартс.

Вокруг раздался страшный шум и грохот; Дамблдор, наверное, только что отпустил учеников, потому что все встали с мест и начали уходить из Зала. Гермиона испуганно вскочила с места.

— Рон, мы должны провожать первоклассников!

— А, точно, — Рон совсем про это забыл. — Эй — вы! Малышня!

— Рон!

— Но они же и правда крошечные…

— Да, но ты не должен звать их малышнёй! — Первоклассники! — Гермиона с начальственным видом прошла мимо стола. — Идите за мной!

Группа напуганных первоклассников построилась в проходе между столами Гриффиндора и Хаффлпаффа; каждый ученик старался забиться в самый конец очереди. Они, и правда, были очень маленькими с виду; Гарри был уверен, что был больше, когда приехал в Хогвартс. Он улыбнулся им. Светловолосый мальчик рядом с Яном Аберкромби выглядел окаменевшим от страха; он пихнул Яна в бок и что-то зашептал ему на ухо. Ян Аберкромби с напуганным видом глянул на Гарри, с лица которого исчезла улыбка.

— До встречи, — буркнул он Рону с Гермионой и вышел из Главного Зала один, стараясь не обращать внимания на шепот, взгляды и показывания пальцем по пути. Гарри прошел по Главному Залу, ни на кого не смотря, потом взбежал по мраморным ступенькам, и, обогнав толпу, пошел дальше один.

Этого следовало ожидать, думал он со злостью, идя по безлюдным коридорам. Все, конечно, начинают на него пялиться; два месяца назад он вернулся с Турнира Трех Волшебников с телом убитого одноклассника и к тому же видел возрождение Вольдеморта. В конце прошлого учебного года у Гарри не было времени, чтобы это обдумать — даже на то, чтобы рассказать одноклассникам подробности схватки на кладбище.

Гарри дошёл до конца коридора и остановился у портрета, ведущего в гостиную Гриффиндора. Он вспомнил, что ещё не знает пароля.

— Э-э… — уныло протянул Гарри. Толстая Тётя разглаживала складки своего розового шёлкового платья, и строго на него посмотрела.

— Нет пароля — нет пропуска, — сказала она с достоинством.

— Гарри, я знаю его! — за его спиной кто-то топал; Гарри обернулся и увидел бегущего к нему Невилла. — Угадай, какой у нас пароль! Я почти сразу его запомнил… — Невилл вытащил маленький колючий кактус, который показывал в поезде. — Мимбулус мимблтониа!

— Пароль принят, — сказала Толстая Тетя, и портрет отъехал в сторону, словно дверь, открывая вход через круглую дыру в стене. Гарри с Невиллом пролезли внутрь.

Гостиная Гриффиндора, как обычно, выглядела уютно. Это была круглая, с высоким потолком комната, заставленная потрепанными мягкими креслами и старыми кривыми столами. В камине тихо потрескивал огонь и несколько человек, прежде чем разойтись по спальням, сидели рядом, грея об него руки. На другой стороне комнаты Фред с Джорджем что-то прикалывали к доске объявлений. Гарри пожелал им спокойной ночи и отправился в спальню мальчиков; сейчас ему было не до разговоров. Невилл пошёл за ним.

Дин Томас и Симус Финниган уже были в спальне и теперь развешивали по стенам возле своих кроватей постеры и фотографии. Когда Гарри вошел, они разговаривали, но, увидев его, сразу замолкли. Гарри ухмыльнулся про себя и подумал, что они, скорее всего, говорили о том, что Поттер — припадочный псих.

— Привет, — сказал он, подходя к своему чемодану и открывая его.

— Привет, Гарри, — ответил Дин Томас, который натягивал пижаму в расцветке команды «Вэст Хэм». — Как лето?

— Нормально, — пробурчал Гарри, каникулы которого оставляли желать лучшего. — А у тебя?

— Лучше не бывает, — радостно ответил Дин. — Вот у Симуса лето было хуже, он мне только что рассказывал.

— Почему, Симус? — спросил Невилл, аккуратно опуская Мимбулус Мимблтонию на свою прикроватную тумбочку.

Симус не отвечал; он был занят тем, что придирчиво ровно вешал на стену постер своей любимой команды по квиддичу «Кенмарские Канарейки». Потом он ответил, все ещё стоя спиной к Гарри: — Мама не хотела, чтобы я возвращался.

— Что? — Гарри замер, наполовину стянув свитер.

— Она не хотела, чтобы я возвращался в Хогвартс.

Симус отвернулся от стены и вытащил из чемодана свою пижаму, не смотря в лицо Гарри.

— Но…почему? — Гарри растерялся. Он знал, что мама Симуса была ведьмой, и не понимал, почему она поступила так по-дурслеевски.

Симус не ответил, пока не застегнул все пуговицы на пижаме.

— Ну… — протянул он неуверенным голосом, — думаю, из-за тебя.

— Что ты имел в виду? — выпалил Гарри.

Его сердце билось часто-часто. У него появилось странное чувство, как будто на него что-то надвигается.

— Понимаешь, — Симус все ещё избегал посмотреть Гарри в глаза, — она…не только из-за тебя, но и из-за Дамблдора…

— Она верит «Пророку»? — спросил Гарри. — Думает, что я врунишка, а Дамблдор — старый дурак?

Симус поднял глаза.

— Что-то вроде того.

Гарри промолчал. Он швырнул палочку на прикроватную тумбочку, разделся, наскоро запихнув вещи в чемодан, и натянул пижаму. Он устал от всего этого; устал оттого, что на него постоянно пялятся и перешептываются, когда он идет мимо. Знали бы они, каково быть виновником событий, подумал Гарри…миссис Финниган уж точно не догадывается, глупая женщина, со злостью подумал он.

Он залез в постель и уже собирался задернуть завес, как Симус сказал: — Слушай…что на самом деле произошло в ту ночь…ну, когда Седрик…когда Седрик Диггори умер?

Симус нервничал, но в его словах звучал интерес. Дин, который шарил в своем чемодане в поисках второго тапка, замер, и Гарри понял, что тот внимательно слушает.

— Зачем ты меня спрашиваешь? — огрызнулся Гарри. — Почитай «Ежедневный Пророк», как твоя мамаша! Там всё подробно описано.

— Оставь мою маму в покое, — вспылил Симус.

— Я не оставлю в покое никого, кто называет меня вруном! — ответил Гарри.

— Не ори на меня!

— Это моё дело, — Гарри терял самообладание; он взял с тумбочки свою палочку. — Если не хочешь жить со мной в одной спальне, иди к МакГонагалл и попроси перевести тебя…а то вдруг твоя мама станет волноваться…

— Не трогай мою мать, Поттер!

— В чем дело?

На пороге спальни стоял Рон. Он во все глаза смотрел на Гарри, поднявшегося на кровати, направив палочку на Симуса, который сжал кулаки.

— Он оскорбляет мою мать!

— Что? — недоумевал Рон. — Гарри не стал бы — мы же виделись с ней, она нам нравится…

— Да, я не имел ничего против, пока она не стала верить той чепухе, которую про меня пишет «Пророк»! — кричал Гарри изо всех сил.

— А, — веснушчатое лицо Рона помрачнело. — Тогда…ясно.

— Знаешь, что? — заорал Симус, бросив на Гарри ненавистный взгляд. — Он прав — я не хочу жить с ним в одной комнате, потому что он псих!

— Ты не в себе, Симус, — сказал Рон, уши которого покраснели — признак опасности.

— Кто не в себе, я?! — кричал Симус, в отличие от Рона сильно побледневший. — Ты веришь всей этой чепухе, которую он рассказывает о встрече с Сам-Знаешь-Кем?

— Да, верю! — разозлился Рон.

— Значит, ты такой же псих, — бросил Симус.

— Да? Что ж, к твоему несчастью, дружище, я староста! — Рон пальцем показал на свой значок. — Поэтому следи за языком, если не хочешь схлопотать наказание!

Некоторое время Симус так смотрел на него, словно готов был высказать всё, что думал, и наказание ему не помеха. Потом он с недовольным шипением развернулся на пятках, прыгнул в кровать и так яростно задернул полог, что тот оторвался и упал возле кровати грязной кучей. Рон посмотрел на Симуса, потом на Дина с Невиллом.

— У чьих ещё родителей проблемы с Гарри? — спросил он агрессивно.

— Мои родители — маглы, Рон, — Дин пожал плечами. — Они не знают о смертях в Хогвартсе, потому что я не такой дурак, чтобы им говорить.

— Ты не знаешь мою мать, она верит любым слухам! — вспылил Симус. — И вообще, твои родители не получают «Пророк»! Они не знают, что наш директор исключен из комиссии Магического Суда и Международной Магической Ассоциации из-за того, что теряет хватку —

— Моя бабушка говорит, что это чушь, — подал голос Невилл. — Она говорит, что это «Пророк» катится вниз, а не Дамблдор. Она даже отменила подписку. Мы верим Гарри, — ответил Невилл искренне. Он забрался в кровать и натянул одеяло до лица, смотря на Симуса большими, как у совы, глазами. — Бабушка всегда говорит, что когда-нибудь Сами-Знаете-Кто вернется. Говорит, раз Дамблдор сказал, что Он вернется, значит, Он вернется.

Гарри почувствовал чувство огромной благодарности по отношению к Невиллу. Больше никто ничего не говорил. Симус вытащил свою палочку, починил полог над кроватью и лег в кровать, затихнув. Невилл, который больше ничего не смог сказать, стал смотреть на освещенный луной кактус.

Гарри ничком лежал на подушке, пока Рон пробрался к соседней кровати и разделся. Он был в шоке от ссоры с Симусом, с которым всегда ладил. Когда уже люди поверят в то, что он не врун и не сумасшедший?

Думал ли также Дамблдор этим летом, когда его исключили из комиссии Магического Суда, а потом из состава Международной Магической Ассоциации? Может, он был зол на Гарри и поэтому не виделся с ним всё лето? В таком случае, Гарри тоже злился на Дамблдора; ведь тот верил ему, рассказал о Вольдеморте с его слов всей школе, а потом и Магической Ассоциации. Любой, кто считал Гарри лжецом, думал так же и о Дамблдоре, а если нет, то думал, что Дамблдор одурачен…

В конце концов, они поймут, что мы были правы, решил Гарри со злостью, когда Рон забрался в постель и потушил последнюю свечу в спальне. Гарри подумал, что до того времени, как все поймут, ему предстоит еще много таких ссор, как сегодня с Симусом.