"Герберт Уэллс. Война в воздухе" - читать интересную книгу автора

сомнительной гостиницы в Кейптауне и однажды приютил робкого и одинокого
молодого изобретателя по имени Пэлизер, который приехал в Южную Африку из
Англии смертельно больной чахоткой и вскоре умер. Баттеридж наблюдал за
экспериментами своего жильца, а затем украл у него все чертежи и расчеты.
Так по крайней мере утверждали не слишком корректные американские газеты, но
доказательств ни за, ни против не последовало.
Мистер Баттеридж со всей страстью принялся добиваться выплаты ему
всевозможных денежных премий. Некоторые из них были объявлены за успешный
управляемый полет еще в 1906 году. Ко времени полета мистера Баттериджа
великое множество газет, соблазненных безнаказанностью, обязалось уплатить
определенную, в некоторых случаях колоссальную сумму тому, кто, например,
первым пролетит из Манчестера в Глазго или из Лондона в Манчестер, или
совершит перелет в сто миль, в двести и так далее. Большинство газет,
правда, поставило еще кое-какие условия и теперь отказывалось платить;
две-три выплатили премии сразу и всячески об этом трубили. Баттеридж
предъявил судебный иск тем газетам, которые сопротивлялись, и в то же время
развил бурную деятельность, стараясь заставить правительство купить его
изобретение.
Однако факт оставался фактом, несмотря на нежнейший роман, политические
взгляды, немыслимое бахвальство и прочие качества, Баттеридж был
единственным человеком, знавшим секрет создания настоящего аэроплана, от
которого - что там ни говори - зависело будущее господство Англии над миром.
Но вскоре, к великому огорчению многих англичан, в том числе и Берта
Смоллуейза, стало ясно, что переговоры о покупке драгоценного секрета, если
правительство и вело их, грозят сорваться. Первой забила тревогу лондонская
"Дейли Реквием", поместив интервью под грозным заголовком "Мистер Баттеридж
высказывается начистоту".
В этом интервью изобретатель - если только он им был - дал волю своим
чувствам.
- Я приехал с другого конца света, - заявил он (как бы подтверждая
версию с Кейптауном), - и привез моему отечеству секрет, благодаря которому
оно может стать владыкой мира. И как же меня встретили? - Пауза. -
Престарелые бюрократы обливают меня презрением, а с женщиной, которую я
люблю, обходятся, как с прокаженной!
- Я гражданин Британской империи, - гремел он в великолепном
негодовании (в гранки интервью это место было вписано его собственной
рукой), - но всему же есть предел! Есть нации более молодые и более
предприимчивые! Они не дремлют, не храпят в тяжком сне на ложе
бюрократических проволочек и формальностей! Эти страны не станут отвергать
мировое первенство только для того, чтобы смешать с грязью нового человека и
оскорбить благородную женщину, у которой они недостойны расшнуровать
ботинки! Эти страны умеют ценить науку, и они не отданы во власть худосочных
снобов и дегенератов-декадентов. Короче, запомните мои слова - есть и другие
страны!
Эта речь потрясла Берта Смоллуейза.
- Если только секретом Баттериджа завладеют немцы или американцы,
Британской империи крышка, - выразительно сказал он брату. - Наш флаг, Том,
не будет стоить, так сказать, той бумаги, на которой он напечатан.
- А ты, Берт, не мог бы помочь нам сегодня? - спросила Джессика,
воспользовавшись выразительной паузой. - В Банхилле всем вдруг сразу