"Герберт Уэллс. Новейший ускоритель" - читать интересную книгу автора

Я, конечно, вздрогнул, ожидая, что стакан разобьется вдребезги. Но он
не только не разбился, а повис в воздухе в полной неподвижности.
- Грубо говоря, - сказал Гибберн, - в наших широтах падающий предмет
пролетает в первую секунду футов шестнадцать. То же самое происходит
сейчас и с моим стаканом - из расчета шестнадцать футов в секунду. Но он
не успел пролететь и сотой доли секунды. Теперь вы имеете некоторое
представление о силе моего "Ускорителя". - И Гибберн стал водить рукой
вокруг медленно опускающегося стакана, потом взял его за донышко, тихонько
поставил на стол и засмеялся.
- Ну-с?
- Недурно, - сказал я, осторожно поднимаясь с кресла.
Самочувствие у меня было отличное, мысли отчетливые, во всем теле
какая-то легкость. Словом, все во мне заработало быстрее. Сердце,
например, делало тысячу ударов в секунду, хотя это не вызывало у меня
никаких неприятных ощущений. Я выглянул в окно. Неподвижный велосипедист,
с застывшим облачком пыли у заднего колеса, опустив голову, с бешеной
скоростью догонял мчавшийся омнибус, который тоже не двигался с места. Я
раскрыл рот от изумления при виде этого невероятного зрелища.
- Гибберн! - вырвалось у меня. - Сколько времени действует ваше зелье?
- Одному богу известно! - ответил он. - Последний раз я, доложу вам,
сильно струхнул и сразу лег спать после приема. На сколько времени его
хватит, не знаю, наверно, на несколько минут, а минуты кажутся часами. Но
вообще-то сила действия начинает спадать довольно резко.
С гордостью отмечаю, что я не испытывал ни малейшего страха... может
быть, потому, что был не один.
- А что, если нам пойти погулять? - предложил я.
- И в самом деле!
- Но нас увидят.
- Что вы! Что вы! Мы понесемся с такой быстротой, какая ни одному
фокуснику не снилась. Идем! Как вы предпочитаете: в окно или в дверь?
И мы выскочили в окно.
Из всех чудес, которые я испытал на себе, о которых фантазировал или
читал в книгах, эта небольшая прогулочка по Фолкстону в обществе
профессора Гибберна после приема "Новейшего ускорителя" была самым
странным, самым невероятным приключением за всю мою жизнь.
Мы выбежали из садика Гибберна и стали разглядывать экипажи, неподвижно
застывшие посреди улицы. Верхушки колес того самого омнибуса, ноги
лошадей, кончик хлыста и нижняя челюсть кондуктора (он, видимо, собирался
зевнуть) чуть заметно двигались, но кузов этого неуклюжего рыдвана казался
окаменевшим. И мы не слышали ни звука, если не считать легкого хрипа в
горле кого-то из пассажиров. Кучер, кондуктор и остальные одиннадцать
человек словно смерзлись с этой застывшей глыбой. Сначала такое зрелище
поразило нас своей странностью, а потом, когда мы обошли омнибус со всех
сторон, нам стало даже неприятно. Люди как люди, похожие на нас, и вдруг
так нелепо застыли, не завершив начатых жестов! Девушка и молодой человек,
улыбаясь, делали друг другу глазки, и эта улыбка грозила остаться на их
лицах навеки; женщина во вздувшейся мешком накидке сидела, облокотившись
на поручни и вперив немигающий взгляд в дом Гибберна; мужчина закручивал
ус - ни дать ни взять восковая фигура в музее, а его сосед протянул
окостеневшую руку и растопыренными пальцами поправлял съехавшую на затылок