"Герберт Уэллс. Анна-Вероника" - читать интересную книгу автора

мгновение мистер Стэнли даже почувствовал симпатию к Рэмеджу. - Вы ведь
биолог? Верно? - продолжал тот.
И он принялся разглагольствовать, излагая собственные мнения о
биологии, повторяя общие места, как это делает обычно читатель популярных
журналов, который пользуется материалами ежемесячных обзоров и бывает рад
получить любую информацию от людей, стоящих ближе к науке. Через некоторое
время он и Анна-Вероника уже вели приятную и совершенно непринужденную
беседу. Продолжали они оживленно разговаривать и в поезде. Мистеру Стэнли
почудилось в этом как бы легкое неуважение к нему, он прислушивался и
делал вид, что читает "Таймс". Его неприятно поразило то галантное
почтение, с каким Рэмедж относился к его дочери, и спокойное
самообладание, с каким та отвечала ему. Все это не вязалось с его
представлением об ожидавшем его вечером (и неизбежном) объяснении с
дочерью. В конце концов до его сознания, как внезапное открытие, вдруг
дошла мысль, что она в известном смысле уже взрослый человек. Он был из
тех людей, которые классифицируют все на свете упрощенно, без каких-либо
оттенков, и с точки зрения возраста признавал только две категории:
девчонки и женщины. Разница заключалась лишь в праве гладить их по голове.
Но вот перед ним девчонка, - она была ею, поскольку она его дочь, и ее
можно гладить по голове, - и эта девчонка весьма удачно и умно имитирует
женщину. Он подвел итог тому, что услышал. Она и их спутник обсуждали одну
из современных передовых пьес, и Анна-Вероника высказывала свои взгляды с
удивительной, неожиданной для него самоуверенностью.
- Его манера любить показалась мне очень неубедительной, - заметила
она. - Он делает это слишком шумно.
Отец не сразу понял весь смысл сказанного ею. Потом до него дошло. Боже
мой! Она обсуждает вопрос о манере любить! На некоторое время он словно
оглох и, оцепенев, смотрел на списки книг, заполнявшие в этот день
полколонки в "Таймсе". Понимает ли она, о чем говорит? К счастью, они
сидели в вагоне второго класса, и их обычных спутников не было. Но ему
казалось, что все пассажиры, закрывшись газетами, непременно должны
прислушиваться.
Конечно, молодые девушки повторяют слова и мнения, смысл которых им,
вероятно, непонятен. Но такому вот Рэмеджу, мужчине средних лет, следовало
бы понимать, что нельзя вызывать на подобный разговор дочь приятеля,
соседа...
Ну в конце концов он, кажется, переменил тему.
- Броддик уж очень неуклюж, а самое интересное в пьесе - это растрата.
"Слава богу!" - Мистер Стэнли дал газете слегка соскользнуть вниз и
внимательно посмотрел на шляпы и лбы их трех спутников.
Когда поезд остановился в Уимблдоне, Рэмедж буквально вылетел на
платформу, чтобы подать руку мисс Стэнли, словно она какая-нибудь
герцогиня, а она вышла из вагона с таким видом, словно подобное внимание
со стороны коммерсанта, хоть и средних лет, но еще галантного, - дело
вполне естественное. Снова усевшись в уголок купе, Рэмедж заметил:
- Как быстро растет эта молодежь, Стэнли. Кажется, еще вчера она в
упоении носилась по авеню, только ноги мелькали да волосы развевались.
Мистер Стэнли посмотрел на него сквозь очки: в нем зарождалась
неприязнь к соседу.
- А теперь вот носится только с идеями, - ответил он с напускной