"Герберт Уэллс. История мистера Полли" - читать интересную книгу автора

юношества, про которые скучные люди говорят, что там "миллион ужасов на
грош" и которых сейчас уже нет, потому что их вытеснили дешевые комиксы.
Когда в четырнадцать лет мистер Полли выбрался наконец из долины скорби,
называемой Просвещением, в нем еще были живы ростки любознательности и
оптимизма; они живы были еще и сейчас, в тридцать семь лет. Чахлые,
томящиеся под спудом, они тем не менее указывали - правда, не так
категорически и осязаемо, как прекрасная женщина с вышеупомянутой картины,
- что на земле есть счастье и что мир полон чудес. Глубоко в темных
закоулках души мистера Полли - подобно живому существу, которое ударили по
голове и оставили умирать, а оно все-таки жило - копошилось убеждение, что
где-то далеко, за тридевять земель от этой скучной, размеренной и
бессмысленной жизни, течет другая жизнь, пусть недосягаемая, пусть за
семью печатями, но полная красоты и счастья, где душа и тело человека
всегда пребывают в чистоте, легкости и здоровье.
В зимние безлунные ночи он ускользал из дому и любовался звездами, а
потом дома не мог объяснить отцу, куда уходил.
Он читал книги об охотниках и исследователях, вместе с ними, свободный,
как ветер, мчался на мустангах по прериям Дальнего Запада или в
Центральной Африке вступал победителем в негритянскую деревню, жители
которой восторженно встречали его. Он убивал медведя выстрелом из
пистолета, держа в другой руке дымящую сигару. Дарил прекрасной дочери
вождя ожерелье из клыков и когтей. Вонзал копье прямо в сердце льва, когда
тот, поднявшись на дыбы, готов был растерзать его.
Он нырял за жемчугом в темно-зеленую таинственную глубь моря.
Он вел отряд храбрецов на приступ форта и умирал, сраженный пулей на
крепостной стене, когда победа была уже близка. И весь народ оплакивал его
безвременную смерть.
Он вступал в бой один против десятка вражеских кораблей, тараня их и
топя.
В него влюблялись принцессы из заморских стран, и он обращал в
христианство целые народы.
Он принимал мученическую смерть, держась с достоинством и спокойно, но
это случилось с ним не более двух раз после недели религиозных праздников
и на вошло в привычку.
Унесенный на крыльях воображения, он забывал о своих прямых
обязанностях, сидел на уроке, лениво развалясь и с отсутствующим взглядом,
так что учителю приходилось частенько браться за палку... Дважды его книги
были конфискованы.
Безжалостно возвращенный к действительности, он тер соответствующее
место или только вздыхал, смотря по обстоятельствам, и принимался за
ненавистную каллиграфию. Он терпеть не мог чистописание, пальцы у него
всегда были в лиловых пятнах, а от запаха чернил его тошнило. К тому же
его донимали сомнения. Почему надо писать с наклоном вправо, а не влево?
Почему линии, которые ведешь сверху вниз, должны быть жирные, а те, что
снизу вверх, тонкие? Почему кончик ручки должен смотреть именно в правое
плечо?
Но мало-помалу записи в его тетрадях начали напоминать содержанием
деловые бумаги, и теперь уже становилось ясно, какого рода деятельность
его ожидает. "Дорогой сэр, - можно было там прочитать, - что касается
вашего заказа от 26-го числа истекшего месяца, почтительно извещаем вас,