"Герберт Уэллс. История мистера Полли" - читать интересную книгу автора

репутацию забияки. Кроме того, благодаря присутствию в магазине девушек
его понятие о чистоте несколько приблизилось к общепринятому. Так что
мистера Полли оставили в покое. Правда, ему не так часто приходилось
сталкиваться в своем отделе с женским персоналом, но, попадая в другие
отделы Пассажа, он успевал перекинуться с девушками двумя-тремя
словечками, вежливо уступить дорогу или помочь поднять тяжелый ящик. В
такие минуты ему казалось, что девушки поглядывают на него благосклонно. В
часы, не занятые службой, молодые люди и девушки, работавшие в
порт-бэрдокском Пассаже, почти не имели возможности встречаться друг с
другом; свободное бремя и те и другие проводили в своих комнатах, не
сообщавшихся между собой. И все-таки эти существа другого пола, такие
близкие и вместе такие недосягаемые, глубоко волновали мистера Полли. Он
любил смотреть, как они сновали взад и вперед по магазину, втайне любуясь
их воздушными прическами, круглыми щеками, нежным румянцем, тонкими
пальцами. Особенно волновался он во время обеда, стараясь передавать им
хлеб и маргарин так, чтобы они не сомневались в его почтительном
восхищении и преданности. В соседней секции, торговавшей трикотажем,
служила белокурая ученица с нежным цветом лица, которой он каждое утро
говорил "доброе утро", и долгое время эти два слова оставались для него
самым значительным событием дня. А если случалось, что она в ответ
говорила ему два-три слова, он чувствовал себя на седьмом небе. У него не
было сестер, и женщины представлялись ему высшими существами. Но своим
друзьям Плэтту и Парсонсу он в этом не признавался.
Перед Плэттом и Парсонсом он принял позу закоренелого злодея. Плэтт и
Парсонс были приняты в то же время, что и мистер Полли, учениками в одну
из секций мануфактурного отдела. Эта троица связала себя узами дружбы по
причине того, что фамилии всех трех начинались на букву "П". Они так и
называли себя "Три-пэ" и вечерами любили бродить по городку с видом
одичавших собак. Изредка, если бывали деньги, они шли в кабачок, пили там
пиво и становились еще более дикими. Взявшись за руки, они бродили по
освещенным газовыми фонарями улицам и распевали песни. У Плэтта был
приятный тенор, он пел в церковном хоре, и поэтому он запевал. У Парсонса
был не голос, а иерихонская труба, он то замечательно гудел, то утихал, то
опять начинал гудеть. Мистер Полли обладал басом, и у него получалось
нечто вроде речитатива, причем на полтона ниже, чем нужно, и он говорил,
что поет вторым голосом. Им бы петь втроем юмористические куплеты, знай
они, как это делается; их же репертуар в то время состоял исключительно из
сентиментальных песенок об умирающем солдате и о том, как далек путь
домой.
Иногда они забредали на окраинные улочки Порт-Бэрдока, где редко
попадались полицейские и другие нежелательные лица. Вот тогда наши друзья
чувствовали себя на верху блаженства, а голоса их уподоблялись раскатам
грома. Тщетно пытались местные собаки соревноваться с ними, и еще долго
после того, как темнота ночи поглощала наших гуляк, собачий лай оглашал
окрестности. Одна особенно завистливая тварь - ирландский терьер - как-то
предприняла отважную попытку укусить Парсонса, но была обращена в бегство
численным превосходством противника и его единодушием.
"Три-пэ" жили исключительно интересами друг друга, не признавая больше
никого достойным своей дружбы. Они любили беседовать о том о сем, и часто
в спальне, хотя свет был уже погашен, раздавались их голоса, пока наконец