"Герберт Уэллс. В дни кометы" - читать интересную книгу автора

Не тревожьтесь, что я ушла. Я нахожусь в безопасном месте с человеком,
который очень меня любит. Я жалею вас, но иначе не могло быть. Любовь -
такая мудреная вещь и овладевает человеком совсем неожиданно. Не думайте,
что я стыжусь, я горжусь своей любовью, и вы не должны очень беспокоиться
обо мне. Я очень, очень счастлива. (Последние слова густо подчеркнуты.)
Сердечный привет отцу и Пус.
Ваша любящая Нетти".

Странный документ! Теперь я вижу всю его детскую простоту, но тогда я
читал его с мукой подавленного бешенства. Оно погрузило меня в бездонный
позор, мне казалось, что я буду покрыт бесчестием, если не отомщу. Я
стоял, смотрел на эти круглые, прямые буквы и не мог ни заговорить, ни
пошевельнуться. Наконец я украдкой взглянул на Стюарта.
Он держал конверт в своих заскорузлых пальцах и смотрел на почтовую
марку.
- Неизвестно даже, где она, - сказал он со вздохом, переворачивая
конверт, и опустил руку. - Тяжело нам, Вилли. Жила она тут; не на что ей
было жаловаться; все ее баловали. Даже по хозяйству никакой работы ей не
давали. И вот она ушла, покинула нас, как птица, у которой выросли крылья.
Не доверяла нам, вот что мне всего больнее. Кинулась очертя голову... Да,
что-то с ней будет?..
- А с ним что будет?
Он покачал головой в знак того, что это уж совсем не его ума дело.
- Вы поедете за ней, - сказал я спокойно и решительно, - вы заставите
его жениться на ней.
- Куда я поеду, - спросил он, беспомощно протягивая мне конверт, - и
что я могу сделать?.. Если бы я даже и знал куда... Как же я могу оставить
сад?
- Господи, - вскричал я, - нельзя оставить сад! Дело идет о вашей
чести! Если бы она была моей дочерью... если бы она была моей дочерью...
да я бы весь мир разнес на куски...
Я задохнулся.
- Неужели вы намерены снести это?
- Что же я могу сделать?
- Заставить его жениться! Отхлестать его кнутом! Отхлестать, как
собаку, говорю я. Я бы его задушил!
Он тихонько почесал свою волосатую щеку, открыл рот и покачал головой.
Потом невыносимым тоном тупого житейского благоразумия сказал:
- Нашему брату, Вилли, так поступать не полагается.
Я был в ярости. У меня даже появилось дикое желание ударить его по
лицу. Раз в детстве я нашел птицу, всю истерзанную какой-то кошкой, и вне
себя от невыносимой жалости и ужаса я убил птицу. То же чувство охватило
меня теперь, когда эта позорно приниженная душа пресмыкалась передо мною в
грязи. Потом я совершенно перестал принимать его в расчет.
- Можно посмотреть? - спросил я.
Он неохотно протянул мне конверт.
- Вот видишь, - сказал он, ткнув своим загрубевшим пальцем, - э-п-э-м.
Что тут разберешь?
Я взял конверт. На почтовую марку в то время накладывался обыкновенный
круглый штемпель с названием места отправления и числом. Но здесь либо