"Герберт Уэллс. Сон" - читать интересную книгу автора

- Тогда это любили: не пускать. Им это нравилось. А в садиках не было
ничего особенного, и глядеть через забор разрешалось сколько угодно. В
каждом доме имелась собственная кухня, где готовили пищу, и свой набор
домашней утвари; заведений общественного питания в Черри-гарденс не было.
Обычно в доме был мужчина, который ходил на работу, зарабатывал деньги и
приходил домой лишь есть и спать: люди в те дни только и делали, что
зарабатывали на жизнь; жить было некогда. Была в семье женщина, его жена,
на которой лежали все обязанности по дому: стряпня, уборка - словом, все.
И, кроме того, она рожала детей, рожала сколько придется, - не потому, что
хотела, а потому, что иначе тогда не умели. Женщина была занята по горло и
не могла следить за детьми как надо, так что многие из них умирали. А она
- она изо дня в день готовила обед. Варила... И что это было за варево!
Сарнак сдвинул брови и помолчал.
- Стряпня! М-да... Ну, с этим-то уж, во всяком случае, покончено.
Рейдиант весело рассмеялся.
- Почти все страдали от несварения желудка, - все так же хмуро, будто
вглядываясь в прошлое, продолжал Сарнак. - Газеты так и пестрели рекламами
лекарств.
- Я как-то никогда не задумывалась об этой стороне их жизни, -
призналась Санрей.
- А между тем она существенна, - сказал Сарнак. - Этот мир был болен,
болен со всех точек зрения... Каждое утро, кроме воскресного, снарядив
мужчину на работу, мать семейства поднимала с постели детей, одевала их,
отправляла тех, что постарше, в школу и кое-как прибирала в доме. Потом
вставал вопрос о покупках. Для этой ее пресловутой стряпни. Каждое утро,
опять-таки кроме воскресного, на улицы Черри-гарденс высыпала шумная орава
людей с тележками, запряженными пони, или тачками, которые они толкали
перед собой. На тележках и тачках, ничем не защищенные от дождя, ветра и
пыли, лежали овощи, фрукты, мясо или рыба. Каждый на все лады расхваливал
свой товар. (В моей памяти вновь возникает все тот же красно-черный диван
у окна, я снова ребенок...) Особенно выделялся один - разносчик рыбы. Что
это был за голос! Помню, как я своим пискливым детским голоском все
старался издать такой же великолепный раскатистый клич:
- А вот, кому макре-эль! Ха-аррошая макре-эль! Шиллинг три-и!
Макре-эль!
Прервав священнодействие у домашнего очага, на этот зов выходили
хозяйки - купить, поторговаться и, как говорилось, "перекинуться
словечком" с соседками. Но уличные торговцы не могли снабдить их всем
необходимым, и вот тут на сцену выступал мой отец. Отец содержал мелочную
лавчонку и назывался "зеленщик". Он продавал фрукты и овощи - те жалкие
фрукты и овощи, которые умел прежде выращивать человек. А еще он торговал
углем, керосином (тогда в ходу были керосиновые лампы), шоколадом,
лимонадом и прочими товарами, которые требовались для варварского
домоводства тех времен. Продавал он и цветы, срезанные и в-горшках, семена
и черенки, а также бечеву и средства от сорняков для владельцев
собственных садиков. Лавочка его стояла в одном ряду с множеством других
таких же, а ряд был похож на вереницу обыкновенных домов, только нижнее
помещение было приспособлено под торговый зал. Отец "зарабатывал на жизнь"
себе и нам, стараясь купить свой товар как можно дешевле и продать
подороже. Приносило это ему жалкие крохи: ведь в Черри-гарденс и кроме