"Марта Уэллс. Город костей" - читать интересную книгу автора

и говорило в пользу его аутентичности. Фальсификатор обязательно
соблазнился бы и добавил выцветшие или даже порванные тесемки. Хет поискал
свое "блошиное стекло", но не нашел его. Надо думать, ликторы свистнули.
Он осторожно развязал тесемки и сел на корточки, положив книгу лицевой
стороной вниз на гладкий камень и начав перелистывать ее с конца. Кто-то
что-то сказал по этому поводу, кто-то остановил говорящего, но Хет
игнорировал обоих. Его заворожила первая же открытая страница. Книга была
написана Древним письмом.
Большинство текстов времен Выживших писалось на староменианском языке.
Староменианским, насколько было известно ученым, пользовались в обширной
области, которую сейчас занимали Пекло и Приграничье. Во времена Выживших
каждый город Приграничья обзавелся за период изоляции собственным языком,
испортив исходный и превратив его в совершенно иной диалект, чуждый
остальным. Торговый язык был смесью этих новых диалектов, и, если вы умели
читать и не страдали отсутствием воображения, у вас появлялся весьма
приличный шанс научиться читать тексты и на староменианском языке. У Хета с
этим вообще не возникало трудностей, во всяком случае, меньше, чем у
других, так как язык Анклава был версией староменианского, настолько
близкой к оригиналу, что между ними почти не было разницы. Что касается
побережья Последнего моря и его островов, то там говорили на совершенно
других языках, которые мало изменились с того времени, как возникло Пекло;
там обнаружили так мало текстов Выживших, что те языки и учить-то не
стоило. Вот Древнее письмо - это совсем другое дело.
Робелин считал его языком, который имел весьма узкое применение даже
во времена Древних - что-то вроде языка ученых, юристов, возможно, магов. У
него было некоторое сходство со староменианским, но оно лишь путало
непосвященных. Каждое слово имело три-четыре разных значения в зависимости
от контекста, что экономило силы писцов, но затрудняло дешифровку. Те
несколько текстов на этом языке, что уцелели, относились к самым древним из
найденных, но были в таком плачевном состоянии, что их и читать-то почти
невозможно.
Оценка книги была делом долгим. Особое внимание Хет обратил на цвет
бумаги на сгибах страниц, на те места, где бумага либо смялась, либо
порвалась, на мускусный, слегка сладковатый запах старинных чернил. Он даже
попробовал на язык крошечные кусочки бумаги из разных частей книги, чтобы
убедиться, не была ли к старой бумаге подмешана новая бумажная масса. Он
прочел достаточно, чтобы увериться: слова идут сначала слева направо, а
потом справа налево, как и полагается в Древнем письме, и проверил
правильность написания цифр. Чаще всего изготовители фальшивых текстов
ловились на том, что забывали перевести на старый лад современные цифры.
То, что лежало перед ним, не было превосходной подделкой. Это был
превосходный оригинал. Почти с момента первого прикосновения к книге Хет
знал, что держит в руках драгоценность, которой нет цены.
Наконец Хет поднял глаза от книги и тут же удивился, почувствовав, что
его спина болит от долгого пребывания в согнутом положении, а тени
значительно удлинились. Ликторы и Хранители стояли, прислонясь к стенам,
Илин сидела на краю цистерны, Сеул - рядом с ней. Только Риатен, казалось,
даже не шевельнулся.
Хет обратился к нему.
- Это, бесспорно, труд времен Выживших. - Он глубоко вздохнул,