"Герберт Джордж Уэллс. Армагеддон" - читать интересную книгу автора

Мы все это разглядели только вскользь, так как нам пришлось увидеть в
этот вечер нечто совершенно необычайное. Пять военных аэропланов, давно
дремавших без всякой пользы в дальних арсеналах устья Рейна, маневрировали
теперь на восточной стороне небосклона. Ившэм удивил весь свет, послав эти и
много других аэропланов в разные стороны. Это была уже реальная угроза в той
смелой, дерзкой игре, которую он вел, и даже я был поражен - настолько это
было неожиданно. Он был одним из тех невероятно упрямых, энергичных людей,
которые как бы посланы провидением творить несчастья. На первый взгляд его
энергию можно было принять за даровитость. У него не было ни воображения, ни
изобретательности - только тупая, огромная сила воли и сверхъестественная
вера в свое тупое, идиотское, не покидавшее его счастье. Я помню, как мы
стояли над мысом, следя за планирующей вдали эскадрильей; я понял тогда же
все значение этого, я уже предвидел, какой оборот принимает дело. И все-таки
еще не было слишком поздно. Я должен был вернуться и спасти мир. Я знал, что
на севере они пошли бы за мной при условии, чтобы я только в одном пункте не
противоречил их взглядам. На востоке и на юге ко мне отнеслись бы с большим
доверием, чем к кому-либо из северян. Я знал, стоило мне только сказать ей,
и она отпустила бы меня... и не оттого, что она не любила меня!
Мне не хотелось уезжать, у меня были совсем другие планы. Я так еще
недавно сбросил с себя этот кошмар ответственности, я был еще так недавно
ренегатом своего долга, что ясное сознание того, что я должен сделать, не
имело никакого влияния на мою волю. Я хотел жить, предаваться удовольствиям
и сделать мою подругу счастливой. То, что я пренебрег своими обязанностями,
не удручало меня, однако я становился молчаливым и озабоченным. Это
наполовину отравляло светлую радость дня и повергало меня в мрачные
размышления среди ночной тиши. В то время как я стоял и наблюдал за тем, как
аэропланы Ившэма, эти зловещие птицы, летали взад и вперед, она стояла возле
меня и смотрела на меня, она видела мою тревогу, но не могла ее объяснить
себе; глаза ее, затуманенные выражением грусти, пытливо следили за мной.
Лицо ее было в тени, так как солнце склонялось уже к закату. Не она была
виновата, что я оставался. Она просила меня уйти - и ночью еще раз со
слезами просила об этом.
В конце концов ощущение того, что она здесь, рядом, вывело меня из
задумчивости. Я быстро повернулся к ней и предложил ей взапуски сбежать по
склону горы.
"Не надо", - сказала она, будто это не соответствовало ее серьезному
настроению.
Но я решил покончить с этой серьезностью и заставить ее пробежаться:
когда у человека захватывает дыхание от бега, он уже не может грустить. Она
споткнулась, я подхватил ее под руку. Мы побежали вниз, обогнали двух людей,
которые с удивлением обернулись, так как, наверное, узнали меня. Когда мы
были на полпути, послышался странный шум в воздухе. Мы остановились: над
вершиной холма летели эти военные аппараты, один за другим.
Он остановился, очевидно обдумывая, как их описать.
- На что они были похожи? - спросил я.
- Они еще не были в бою, - сказал он. - Они были вроде наших теперешних
броненосцев, но они еще не участвовали в боях. Никто не знал, чем угрожают
сидящие на них раздраженные люди, да никто и не думал о них. Это были
большие движущиеся аппараты; по форме они походили на лезвие копья с
пропеллером вместо древка.