"Патриция Вентворт. Круги на воде ("Мисс Силвер") " - читать интересную книгу автора

и зевнул прямо в лицо Эммелине.
Задняя комната приобрела свой обычный захламленный вид, и большинство
вещей, которые Эммелина собиралась выбросить, заняли свое прежнее место,
прежде чем она просто сказала Сьюзен:
- Сегодня утром заходил Арнольд. Хочет меня выгнать. Думаю, пока не
надо говорить об этом Эдварду. Он может расстроиться.


Глава 8

Эдвард задержался у мистера Барра. Было около десяти часов вечера, и
уже стемнело, когда он подошел к протоке и вытащил карманный фонарик, хотя
можно было обойтись и без него - ноги помнили каждый камень. Вечером шел
сильный дождь, и воды в протоке было много. Камни были скользкими, а один,
большой и плоский, прямо посередине, был залит водой. Эдвард перепрыгивал с
камня на камень и наслаждался беззаботностью и свободой - ощущения почти
забытые за последние пять одиноких лет. Дождь унялся - не может же он идти
весь день не переставая!- но воздух был влажным и мягким, так легко
дышалось. Все в его душе пело: "В гостях хорошо, а дома лучше". Нет лучше
места на земле, чем то, где мир впервые ожил для тебя, где ты знаешь каждое
дерево и каждый камень, каждого мужчину, женщину и ребенка, где ты
ощущаешь, что в тебе течет кровь тех, кто триста лет создавал все это.
Он поднялся по склону от протоки и увидел черный силуэт церковного
шпиля на фоне неба. Слабый свет освещал резьбу окна у хоров. В тихом
воздухе слышались звуки музыки.
Эдвард застыл. Оказывается, он все же кое о чем забыл. Была пятница, а
по пятницам с девяти до десяти Арнольд в церкви, он готовится к воскресной
мессе. В усадьбе свое электричество, которое питает и помещение церкви.
Прошли дни, когда деревенские мальчишки, тяжело дыша, приводили в действие
мехи органа. Теперь там новый орган, и Арнольд мог всласть музицировать.
Все в деревне гордились его игрой. В летние вечера, спеша по своим делам,
любители музыки останавливались, минут десять слушали и, отметив, как
Арнольд хорошо играет, продолжали путь.
Эдвард не испытал желания остановиться и послушать. Сладостное
ощущение беспечности исчезло. Он нахмурился, ускорил шаг и чуть не
столкнулся с кем-то, кто шел, шатаясь, со стороны деревни.
- Эй, не падай!- резко сказал Эдвард и поддержал незнакомца рукой.
Парень был пьян.
- Извините, сэр,- сказал он покачнувшись. Эдвард осветил его фонарем.
Рыжие волосы и мертвенно-бледное лицо. Если бы не эта неестественная
бледность, он не узнал бы Уильяма Джексона, но, пьяный или трезвый, тот
всегда оставался бледным - ни солнце, ни дождь, ни ветер не могли изменить
цвет его кожи с самого детства. "Белый, как сливочный сыр,- Эдвард вспомнил
слова старика Фулербая,- но он так же здоров, как я или вы, мистер Эдвард".
Да, это был Уильям Джексон, правда, не в лучшем состоянии. Эдвард окликнул
его по имени, и Уильям выпрямился.
- Да, мистер Эдвард. Иду домой - я самый - вот, иду домой...
- Поосторожнее на камнях - они скользкие.
- Нипочем не упаду, даже если постараюсь,- последовал вялый смешок.- У
меня на ботинках гвозди, вот почему, и я по этим камням хожу по четыре раза