"Элвин Брукс Уайт. Неделя с ангелицами (Больничная интерлюдия времен Второй мировой войны)" - читать интересную книгу автора

Но, хоть и с новым оттенком, в них сохранился дух сострадания прежних
больниц с той же долей безрассудства. Больной, поступив, сразу же получал
книжечку, где ему напоминали, что в больницах не хватает персонала, и
поэтому не надо беспокоить медсестер по пустякам. Если у больного
оставалась хоть капля совести, он понимал сказанное буквально и решал не
нажимать кнопку, пока не изойдет кровью или пока в палате не вспыхнет
пожар. Дух чрезвычайного положения так овладевал им, что причинял не
меньше хлопот, чем если бы он болел в свое удовольствие. Я пролежал на
операционном столе часа два, а потом вдруг с одурманенной морфием головой
и все еще кровящим носом вдруг обнаружил себя с громадным шестом для
открывания окон в рукопашной схватке с застрявшей фрамугой.
Мной овладела нелепая радость соприкосновения с противником. Учитывая
мое состояние, потеря сил оказалась слишком тяжелой, и я долго
восстанавливал их в каком-то укрытии. Какая поднялась суматоха по холлам и
коридорам, когда меня не обнаружили в постели!
Уборку в палате я почти всю делал сам, и утром первым делом заползал
под кровать, чтобы извлечь накопившиеся там за ночь пропитанные кровью
платки. Они валялись вокруг мусорной корзинки, укоризненно свидетельствуя
о моем неумении поразить цель в темноте. Потом я аккуратно складывал
ночное одеяло и помещал его в нижний ящик комода. Я крутил ручку, чтобы
поднять изголовье кровати, разглаживал клеенку, расправлял простыни,
взбивал подушки, складывал раскрытый на какой-то странице журнал и
переносил хризантему в дневную вазу. Надо было еще высыпать пепельницы,
собрать грязные полотенца и эксгумировать грелку из ее остывшей могилы в
ногах кровати.
Однажды утром в припадке опрятности, случавшихся у меня время от
времени, я проползал битый час на четвереньках, собирая урожай шпилек,
которые посеяла по всей палате моя предшественница. Дело, надо сказать,
интересное, но, как всякая домашняя работа, очень уж муторное. Хотя
казалось - да, видно, и на самом деле - в больнице не хватало рук, в одном
отделении народу было, пожалуй, с лихвой: а именно в отделении по
растиранию спин. Производилась эта процедура вне всякого графика и
расписания: будто самим медсестрам это было в охотку и они, выкроив между
делом пару минут, предавались своему увлечению. Раз утром, с десяти до
двенадцати, спину мне растирали три раза три разные ангелицы милосердия. А
ее, как ни удивительно, в то утро вообще не надо было тереть. Я, как
обычно, раненько встал, переделал уборочные дела, а когда без четверти
десять забрался обратно в постель, разыгравшаяся кровь так и кружила по
моей спине: ей только и нужно было, чтобы ее немного оставили в покое. Я
перенес все три растирания без единого стона, но от ярости нескончаемых
атак у меня еще пуще пошла носом кровь, и когда принесли обед, уже не было
сил за него браться. Сразу же после обеда в палату, пританцовывая, влетела
пышнотелая и очень трудолюбивая медсестра и стала стаскивать с меня одеяло.
- Что случилось, сестрица? - спросил я.
- Я разотру вам спину.
- Ну, - сказал я, безнадежно цепляясь пальцами за простыню, - что если
мы отставим эти щипочки-шлепочки на пару минут?
Впрочем, дни обычно тянулись час за часом, а на горизонте не
показывалось ни души. Из патриотических побуждений я до кнопки вызова
почти не дотрагивался, и меня почти не посещали. Однажды я принял ванну.