"Генри Уилл. Золото Маккенны " - читать интересную книгу автора

Болтливую индианку, к тому же женщину из племени апачей, найти не так
просто. Через пять минут Маккенна понял, что со старухой ему здорово
повезло. В истории, что она рассказывала, сплелись одиночество, старость,
женская хитрость и несомненная симпатия к голубоглазому белому.
Для начала она ему поведала, радостно набив свою трубку табаком из
кисета Маккенны и позволив ему покурить впервые за двенадцать часов, что в
этом походе Пелона есть доля и ее вины. Она, оказывается, была последним
оставшимся в живых ребенком сестры Наны и Эна. Ее мать, разумеется,
никакого отношения к тайне каньона Дель Оро, который по-апачски назывался
Сно-та-эй, не имела, как, впрочем, и доступа в священное место. Вход туда
разрешался только мужчинам.
В те давние времена, когда была жива ее мать, это считалось
нормальным. Но времена, а с ними и апачи, сильно изменились. И племянница
Наны не захотела мириться со столь явной женской дискриминацией.
Старая скво замолчала, внимательно изучая своего слушателя. Наконец,
видимо, приняв какое-то решение, кивнула. Звали ее, продолжала она,
Маль-и-най. Это было переделанное испанское слово "мальпаис", что означало
сильно пересеченную местность или бэдленд. Рассматривая рассказчицу,
Маккенна решил, что имя женщине подобрали совершенно правильно. Ведь апачи
всегда называли камень камнем, а жабу - жабой.
В ответ на столь прямолинейное признание бородач ответно заявил, что
у него самого, как говорится, ни рожи ни кожи. Любая проницательная
женщина сразу поймет, что в нем больше костей, чем мяса, а жил больше, чем
сил.
Но хорошее впечатление о нем, запавшее женщине в голову, ничуть не
поколебалось этим откровением. Просто она еще раз убедилась, что рыжик и
впрямь является тем, за кого себя выдает. Теперь она была готова верить в
то, что он может наслаждаться пением птиц, вдыхать свежесть ручья,
наблюдать за тем, как растет трава и не обижать братьев меньших. Ну и
белый!
- Знаешь что, Маккенна, - покачала головой старуха. - Как женщина, я
отказываюсь признавать твой наговор на себя. Но если даже и признаю, то
кто посмеет отрицать, что хорошая порция костей когда-либо мешала мужчине,
а? Что ты на это скажешь, омбре? - Она разразилась своим идиотским
кудахтаньем, и Маккенна, вспыхнув, согласно кивнул. Через секунду старуха
вытерла с глаз слезы, выступившие от непонятной белому радости, и
продолжила.
- Значит так: много лет я ухаживала за старым Эном. Тебе, наверное,
известно, что ему было лет девяносто. Если вспомнишь, то Нане, когда он
выступил в последний поход против регулярной армии, - а это было лет
пятнадцать назад, - стукнуло всего семьдесят. А Эн был помоложе Наны, но
не сильно.
- И вот я готовила и ухаживала за старой развалиной и, поскольку умом
меня природа не обидела, в мозгу у меня начало созревать убеждение, что
женщина - это, по крайней мере, половина мужчины, а значит, мне следует
узнать, где находится золотой каньон.
- Тогда я начала издалека заходить к старому Эну, постепенно сужая
круг вопросов. Поначалу он думал, что я болтаю просто так. Но поняв, что я
действительно интересуюсь тем, о чем спрашиваю, замкнулся и стал
раздражительным и злым.