"Теннесси Уильямс. Рассказы, Эссе" - читать интересную книгу автора

все, глядеть тошно! Руки вон так и пляшут!
В тот вечер он написал брату, будто опять получил порядочную прибавку,
вложил в письмо три доллара на сласти и сигареты и добавил, что собирается
нанять ему еще одного знаменитого адвоката - чтобы тот снова поднял дело и,
если нужно будет, довел его до Верховного суда. "А пока, - приписал он в
конце, - сиди и не рыпайся. Тревожиться тебе не о чем, вовсе не о чем".
Примерно то же он из вечера в вечер повторял кошке.
Но через несколько дней пришло письмо от начальника техасской тюрьмы.
Начальник этот со странным именем Мортимер Стойлпойл прислал деньги обратно,
а также сообщил Лючио, кратко и сухо, что его брат, заключенный Сильва,
недавно убит при попытке к бегству.
Письмо это Лючио показал своему другу - кошке. Та сперва оглядела
листок без особого интереса. Потом с любопытством потыкала в него белой
лапкой, словно ощупывая, замяукала и вцепилась зубами в уголок шелестящей
бумажки. Лючио бросил письмо, и она стала тихонько катать его носом и лапами
по старому половику.
Потом Лючио поднялся, налил ей молока - оно уже нагрелось, потому что в
комнате было жарко от батареи. Шипели радиаторы. Еле слышно лакал атласный
язычок. Розы на обоях расплылись, из глаз потекли слезы, и с ними из тела
маленького человека ушло тоскливое напряжение.
Той же зимой, как-то вечером, когда он возвращался с завода, с ним
случилось весьма любопытное происшествие. Через несколько кварталов от
завода был кабачок под названием "Веселое местечко". В тот вечер из кабачка,
спотыкаясь, вышел какой-то человек, по виду обыкновенный нищий. Он схватил
Лючио за рукав и, устремив на него долгий взгляд немигающих глаз,
воспаленных, как предутреннее небо над кладбищем, произнес странную тираду:
- Ты этих проклятых гадов не бойся. Растут, как бурьян, их и косит,
словно бурьян. Все бегом, бегом, ни минутки не отдохнут - хотят от своей
совести убежать. А ты дождись солнца! Оно каждый день подымается прямо с их
кладбища!
Прокричав какие-то невнятные пророчества, он выпустил наконец руку
Лючио, за которую крепко держался, и побрел обратно к вращающейся двери
кабачка. Напоследок он выкрикнул:
- Да знаешь ли ты, кто я такой? Я бог всемогущий!
- Что? - спросил потрясенный Лючио.
Старик молча кивнул, осклабился и, помахав Лючио рукой, вошел в залитый
светом кабачок.
Лючио понимал, что старик, видимо, просто пьянчуга и фантазер, но, как
это свойственно многим людям, он иной раз, вопреки рассудку, верил в то, во
что ему очень хотелось поверить. И в ту злую зиму на Севере он не раз
вечерами утешал и себя и кошку, вспоминая выкрики старика. Может, и вправду
бог поселился в этом странно безжизненном городе, где дома своим серо-бурым
цветом напоминают высохшую саранчу. Может быть, так же, как и он сам, бог -
одинокий, растерянный человек, который чует неладное, но ничего не может
поделать; человек, который слышит спотыкливый сомнамбулический шаг времени,
боится враждебной власти случая и жаждет укрыться от него в каком-нибудь
теплом месте, залитом ярким светом.
А вот кошке по имени Нитчево незачем было рассказывать, что бог
поселился в этом заводском городке. Она и так обнаружила его дважды: сперва
для нее был богом русский, теперь - Лючио. Едва ли она отличала их друг от