"Теннесси Уильямс. Рассказы, Эссе" - читать интересную книгу автора

- Ты куда? - спросил он.
- Домой, - ответил маленький человек. - Я возвращаюсь домой.
- Что же, ступай домой! - подхватил незнакомец. - Назад, во чрево
земли. Но это не навсегда. Смиренного уничтожить нельзя, он продолжает идти
своим путем.
- Идти? Но куда?
- Куда? - повторил за ним пророк. - Куда? Я и сам не знаю куда.
Он зарыдал. И так затрясся от рыданий, что опять разронял все бутылки.
Лючио нагнулся, чтобы помочь ему подобрать их, но тут силы вдруг его
покинули, отхлынув волною, и он остался лежать пластом на быстро темнеющем
снегу у кабачка - совершенно опустошенный, едва живой.
- Упился, - буркнул дюжий полисмен.
Человек, называвший себя богом, попытался было вступиться за Лючио, но
безуспешно.
Был вызван полицейский фургон, и Лючио впихнули туда.
- Нитчево, Нитчево,- только и смог пробормотать он, когда полисмен
спросил его адрес. И его увезли.
Битый час человек, называвший себя богом, простоял на углу у входа в
кабачок. Казалось, он чем-то обескуражен.
Наконец он пожал плечами и зашагал к ближайшей пивной.


* * *

Как ваша фамилия? Отчего умерла ваша мать? Снятся ли вам сны?
Нет, нет, ничего нет - ни фамилии, ни матери, ни снов. Об одном прошу -
оставьте меня в покое.
Очень трудный пациент, решили врачи. Ни в чем не желает идти нам
навстречу.
И через неделю его наконец-то выписали.
Он направился прямо к дому, где снимал комнату. Дверь оказалась
незапертой. В выстывшей прихожей стояла тишина.
Но где же кошка? Здесь ее нет, это он понял сразу. Будь она здесь, он
бы почувствовал в этой холодной тишине ее дыхание. В воздухе ощущалась бы
теплая влажность материнского чрева, о котором сохраняешь далекое и неясное
воспоминание.
Хозяйка услышала, как он вошел, и появилась из глубины дома, где радио
беспрерывным потоком извергало дурманящие модные песенки.
- Говорят, тебя уволили? - только и сказала она.
Нетрудно было заметить, что она позабыла о вечной любви, лунном свете и
радугах, переключилась на суровую прозу. Ее большое, налитое враждебностью
тело преграждало ему дорогу.
Он стал было подниматься наверх, но она не дала ему пройти.
- Комната уже занята, - объявила она.
- А-а...
- Не могу ж я позволить себе такую роскошь, чтобы комнаты пустовали.
- Ну да.
- Должна же я быть практичной, так?
- Так.
- Всем нам приходится быть практичными. Такие дела.