"Чарльз Вильямс. Долгая воскресная ночь " - читать интересную книгу автора

- Постойте, постойте! Вы в этом уверены?
- Да. Линия оказалась свободной, и мне отчетливо было слышно, как
телефонистка сказала Фрэнс, сколько монет следует опустить в аппарат.
"Я еще в постели"... Какова же была цель этой низкой лжи? И что за
рожок вдруг заиграл поблизости? Возможно, музыкальный ящик?
- Сколько же монет та порекомендовала ей опустить?
- Хм... Девяносто центов, насколько помню. Да, точно. Девяносто центов.
Я еще подумала - почему не целый доллар?
Следовательно, Фрэнс, видимо, и впрямь звонила из Нового Орлеана. Во
всяком случае, не из Карфагена. Кое-что начало проясняться в моей дурацкой
башке, даже принимать форму некой гипотезы. Но мне не хватало помощи умного,
толкового человека. Наиболее подходящая фигура? Конечно, Джордж! Но я не мог
к нему обратиться. Положение адвоката, лица, связанного жесткими рамками
законности, будь он на сто процентов уверен в моей невиновности, не
позволяло ему стать участником затеи, не вполне законной и к тому же
рискованной. Джордж просто-напросто посоветует обратиться в полицию. А вот
Барбара при желании могла бы и помочь. Конечно, постараюсь не слишком
впутывать ее в эту историю...
- Послушайте, Барбара, - мне пришлось начать издалека. - Я не могу
сейчас объяснить все, но завтра Скэнлон, без сомнения, задаст вам обо мне
целую кучу вопросов. Отвечайте ему честно и подробно. Только не говорите,
что я просил вас об этом. Понимаете?
- Ей-богу, сделать подобное нетрудно, хотя... Право, ничего не могу
понять. Впрочем, думаю, справлюсь. Что еще?
- Шериф может спросить, все ли на месте в моем сейфе. Составьте опись и
передайте ему. Вот и все. И тысячу благодарностей, Барбара!
Закончив разговор, я быстро вернулся в спальню. Избегая заходить за
кровать, где лежала Фрэнс, стараясь ничего не двигать с места, я быстро
надел темный костюм, достал из шкафа один из чемоданов, большой кофр желтой
кожи с моей личной монограммой. Уложил в него костюм, несколько рубашек,
смену нижнего белья, несессер и электрическую бритву. Тут мне в голову
пришло, что не мешало бы взять с собой и портрет Фрэнс. Но имелась только
одна фотография с ее прелестной головкой - наша свадебная. Жена избегала
фотографироваться. Ладно, сгодится и свадебная. Она стояла на ночном
столике. Повернулся, протянул руку и не поверил своим глазам: фотография
исчезла.
Не может быть! Ведь стояла здесь еще, когда... Тут я осознал, что вряд
ли смогу припомнить, когда видел фотографию в последний раз. Знал, что стоит
на туалетном столике, привык к ней как к чему-то непременному,
непоколебимому. Принялся просматривать ящики, проверил комод в ванной
комнате. Фото исчезло. Тем не менее я твердо помнил, что оно стояло на месте
после отъезда Фрэнс в Новый Орлеан.
В ярости выругался. Терялось драгоценное время, нечего теперь скрести в
затылке, словно деревенский дуралей. У меня в бумажнике лежала небольшая
копия свадебной фотографии, которую я сделал тайком от Фрэнс. На худой конец
сойдет и копия.
С шумом захлопнул чемодан, повернул выключатель и зашагал по коридору.
По дороге прихватил пальто, шляпу и погасил везде свет.
Бросил чемодан в "шевроле". Улица до конца аллеи была темна и пустынна.
Задним ходом вывел машину из гаража и закрыл его. Вновь и вновь повторял