"Тэд Уильямс. Явившийся в пламени (Орден Манускрипта)" - читать интересную книгу автора

когда-то лентой, были точно воронье гнездо. Ее лицо, в молодости, должно
быть, круглое и миловидное, совсем заплыло жиром и походило на выловленную
неводом рыбу. Притом она так отяжелела, что не вставала с табурета у огня
все время, пока я была там - как и большую часть своего дня, полагаю.
Поначалу она отнеслась ко мне очень подозрительно, но, узнав, кто я,
чего я хочу, и разглядев как следует мое лицо, приняла у меня три мелкие
монеты и велела подтащить поближе к огню обшарпанный сундучок. Сундучок,
как и его хозяйка, явно знавал лучшие времена и когда-то был красиво
расписан. Ксаниппа водрузила его себе на живот и принялась копаться в нем
с большой ловкостью, как-то не вязавшейся с ней.
- Ага, вот он, коготь дракона, - сказала она наконец и показала мне
какую-то черную кривулю. Это действительно был коготь, но слишком
маленький, по моему разумению, чтобы принадлежать дракону. Ксаниппа, видя
мое недоумение, пояснила:
- Совиный коготь, дуреха. Он только называется драконьим. - На
кончике когтя был крохотный стеклянный шарик. - Смотри не снимай его и не
разбей. А лучше вовсе не трогай. Есть у тебя кошелек?
Я показала ей сумочку, "которую носила на шнурке вокруг шеи.
- Слишком тонка, - нахмурилась Ксаниппа. Она вытащила какие-то тряпки
из кармана своего необъятного платья, завернула коготь, положила его в
сумку и запихнула ее обратно мне за корсаж. При этом она сжала мою грудь
так сильно, что я ахнула, а она погладила меня по голове. - Риап
милосердный, неужто и я была когда-то такой молодой? Так смотри же, будь
осторожна, моя сладкая. Кончик когтя смазан ядом с вренских болот. Если
уколешься, то так и умрешь девицей - а тебе ведь этого не хотелось бы,
верно?
Я попятилась к двери, и Ксаниппа усмехнулась, видя мой испуг.
- И передай своему отчиму от меня вот что. Того, что он ищет, он не
найдет у здешних женщин, да и у знахарок Озерного Народа. Скажи, что он
может мне верить - ведь если я могла бы разгадать его загадку, то сделала
бы это, хотя заставила бы его дорого заплатить. Но нет - придется ему идти
к лесной колдунье и задавать свои вопросы ей.
Она засмеялась, а я, открыв дверь, выскользнула наружу. Дождь стал
еще сильнее, но я, то и дело оскальзываясь и падая, все-таки бежала всю
дорогу до Внутреннего Двора.
В комнате матери уже побывали и священник, и мой отчим, который так и
не произнес ни слова, как сказала мне Ульса. Мать умерла вскоре после
того, как я ушла. Я подвела ее - она умерла в муках, без единой родной
души рядом. Стыд и горе так жгли меня, что не верилось, что это
когда-нибудь пройдет. Пока другие женщины готовили мать к погребению, я
могла только плакать. Коготь дракона болтался у моего сердца, почти
забытый.
Много недель я бродила по замку, несчастная и неприкаянная. Поручение
Ксаниппы я вспомнила только через месяц после похорон.
Я нашла отчима на стене, откуда он смотрел на Королевское озеро, и
передала ему слова Ксаниппы. Он не спросил меня, почему я служу на
посылках у этой женщины - даже не подал виду, что слышит меня. Он смотрел
куда-то вдаль - возможно, на рыбачьи лодки, чуть видные в тумане.

***