"Митчел Уилсон. Встреча на далеком меридиане" - читать интересную книгу автора

почувствовать, как это невероятно. - Я не мог пошевелиться...
- Что-что?..
- Я не мог пошевелиться, - с тем же ужасом повторил он еще раз. - У
меня перед глазами... - Он оборвал фразу. - Словно телефон звонил очень
далеко или я слышал его сквозь сон. Почему-то казалось, что все это не
имеет никакого значения.
Он умолк, вскочил с подоконника я, по-прежнему хмурясь, подошел к
письменному столу. Он снова стал самим собой.
- Ну, что там? - спросил он.
- Телефонистка попросила подождать.
- Значит, будем ждать.
Он опустился в кресло, залитое солнечным светом, и опять уставился на
сколотые скрепкой документы, которые ему предстояло одобрить или
отвергнуть; он медленно двигал подбородком из стороны в сторону в ложбинке
стиснутого кулака, и при этом движении над его красиво очерченным затылком
вспыхивали золотые огоньки. Через секунду он уже, казалось, забыл и о ее
присутствии. Она знала, что четвертого октября ему исполнится тридцать
восемь лет. Она знала, где он родился, как звали его родителей (Фредерик и
Сесиль), где он учился, - словом все, что было о нем написано, - в
мучилась из-за этого порабощающего интереса, который владел только ею, но
не им. Он мог разбить ее сердце, в она ненавидела его за то, что он этого
не знает. Четыре года назад она пришла проинтервьюировать его для
радиостудии и осталась работать у него секретаршей, а он до сих пор не
понял - почему.
Она со злостью и удивлением подумала: "И надо же, чтобы такой
безобразный сукин сын иногда казался таким красивым!" Затем ужаснулась
грубости своих выражений, но тут же убийственно ровным голосом произнесла
вслух:
- И надо же, чтобы такой безобразный сукин сын, как вы, иногда казался
таким красивым!
Он удивленно поднял на нее глаза и от неожиданности рассмеялся.
- Извините меня, Мэрион, - сказал он, но вдруг его улыбка угасла и в
глазах снова появился испуг. Он прижал ладони к вискам. - Боже мой, -
негромко сказал он и крепко придавил пальцами глаза. - Боже мой... -
вздохнул он.
У него не хватило сил кончить. И теперь, когда она наконец поняла, что
его молчание родилось в глубинах, каких она никогда не измерит, ей
захотелось бросить телефонную трубку, обхватить руками его голову и
прижать ее к своей груди, чтобы дать ему хоть как-то отдохнуть и
успокоиться. Было невыносимо думать, что он так страдает. Впервые, если ее
считать того времени, когда от него ушла жена, ей довелось увидеть мрак,
таящийся в его душе: внешне он всегда был точно таким же, каким показался
ей в первый раз, когда ее покорили кипучая энергия его ума, легкость и
свобода его движений и непоколебимая внутренняя убежденность.
Этот внезапный испуг заставил ее по-новому заглянуть за решетку
написанных о нем строчек, и только теперь она смутно осознала всю
сложность прошлого, крывшегося в кратких сведениях о годах столь давних,
что даже он сам их забыл, если не считать туманных полувоспоминаний о том,
как жилось маленькому ребенку, единственному ребенку в доме, где весь день
едва слышно жужжала тишина, а из кухни, в дальнем конце большой