"Ивлин Во. Испытание Гилберта Пинфолда" - читать интересную книгу автора

кресле. Он стал меньше есть, больше пить и его разнесло. Недуги крайне
редко укладывали его в постель на целый день. Он периодически страдал от
приступов боли в суставах и мышцах - артрит, ревматизм, фиброз; научные
названия их не украшали. Мистер Пинфолд редко обращался к врачу, а если
обращался, то "в частном порядке". Его дети пользовались государственной
медицинской помощью, а мистер Пинфолд не пожелал ломать отношения,
сложившиеся в его первые личполские годы. Наблюдавший мистера Пинфолда
доктор Дрейк наследовал практику своего отца и был старожилом Личпола,
когда Пинфолды только приехали. Худой, поджарый, загорелый, он имел
глубокие корни и широкие связи в округе, поскольку доводился братом
местному аукционисту, зятем - поверенному и кузеном сразу троим приходским
священникам. Развлечения его тяготели к спорту. В профессии он не хватал
звезд с неба, но мистера Пинфолда вполне устраивал. Он страдал теми же
недугами, что мистер Пинфолд, причем даже в более острой форме, и, когда
тот обращался к нему, объяснял, что в их возрасте это обычная вещь, что
весь их район подвержен этим хворям и что Личпол самое гибельное место
здесь.
Еще мистер Пинфолд скверно спал. Это была застарелая беда. Двадцать
пять лет он принимал всевозможные успокоительные средства, а последние
десять лет пил совершенно особый препарат, хлоралбромид, втайне от доктора
Дрейка покупаемый в Лондоне по старому рецепту. Бывали такие минуты в его
сочинительстве, когда написанные днем фразы начинали прокручиваться в
голове, слова сновали и резко меняли цвет, и в эти минуты он вставал с
постели, неслышно спускался в библиотеку, что-то незначительно поправлял,
возвращался к себе и лежал в темноте, покуда сверкающий узор словес не гнал
его обратно к рукописи. Однако в году их выпадало немного, таких одержимых
дней и ночей, которые без ложной скромности можно назвать "творческим
зудом". В большинстве своем ночи проходили без волнений и озарений.
Просто-напросто донимала скука. Даже пробездельничав день, он нуждался в
шести-семи часах бесчувственного состояния. Получив эту передышку и
рассчитывая на следующую, можно было худо-бедно протрубить очередной пустой
день; принимаемые дозы всегда давали такую передышку.


* * *

В канун его пятидесятилетия произошли два события, поначалу даже
незначительные, но в позднейших его приключениях сыгравшие свою роль.
Первое касалось, собственно говоря, миссис Пинфолд. В войну Личпол
арендовался: дом взяли монашенки, земля досталась животноводу. За счет и
вокруг прихода этот человек, Хилл, набрал клочки пастбищных угодий, где
выпасал что-то вроде стада как бы молочного скота. Корм был обильный,
изгороди - ветхие. Когда в 1945-м Пинфолды вернулись к себе и захотели
получить обратно свою землю, Военная аграрная комиссия, как водится,
настроенная в пользу оседлого арендатора, непременно должна была решить
дело в интересах миссис Пинфолд. Примись она тогда же действовать, Хилл,
получив компенсацию, убрался бы уже к Михайлову дню, но миссис Пинфолд была
добрячка, а Хилл пройдоха. Он сразу подал в суд бумагу и, заявив свои
права, в дальнейшем отстаивал их. За Михайловым днем пришло Благовещение, и
еще четыре года эти праздники следовали один за другим. Хилл отступал,