"Ивлин Во. Испытание Гилберта Пинфолда" - читать интересную книгу автора

работал приступами. В молодости он отдавал развлечениям долгие передышки.
Теперь он их отставил, чем, собственно, и отличался пятидесятилетний
Пинфолд от тридцатилетнего.
Зима нагрянула уже в конце октября. Отопительная система в Личполе
была старой и прожорливой. Ею не пользовались со времени перебоев с
топливом. Поскольку большая часть детей училась, мистер и миссис Пинфолд
обходились двумя комнатами, топили углем, сколько могли его достать, и
защищались от сквозняков ширмами и мешками с песком. Мистер Пинфолд
приуныл, стал поговаривать об островах Вест-Индии и ощутил потребность в
более продолжительном сне.
В приготовлении снотворного главная роль изначально отводилась воде.
Он условился с аптекарем, что ему удобнее иметь полный набор компонентов, а
разбавит он сам. На вкус они все были горечь и, поэкспериментировав, он
нашел, что более всего они приемлемы с creme de menthe 3. Он не
скрупулезничал, отмеряя дозу, плескал в стакан сколько заблагорассудится, и
если получалось слабо и он просыпался ни свет ни заря, он выбирался из
постели, нетвердо брел к своим склянкам и делал еще один глоток. Так он
проводил много часов в приятном беспамятстве.
Но приключилась беда. То ли лекарство было слишком сильное, то ли еще
почему, но к середине ноября он совсем расклеился. Он безобразно налился
кровью, особенно багровея после своей обычной, весьма основательной порции
вина и бренди. На тыльной стороне рук высыпали темно-красные пятна.
Он пригласил доктора Дрейка, тот сказал: - Как бы это у вас не
аллергия.
- Аллергия на что?
- Трудно сказать. Нынче почти все может вызвать аллергию. Может, вы не
то носите или не то дерево растет во дворе. Тут единственное лечение -
сменить обстановку.
- Я, может быть, уеду за границу после Рождества.
- Лучше не придумать. В любом случае не тревожьтесь. От аллергии не
умирают. Она сродни сенной лихорадке, - сказал он по-ученому, - и астме.
Другая беда, в которой он скоро стал винить лекарство, была
расстроившаяся память. Она подводила его. Не то, чтобы это была
забывчивость. Он все помнил четко и ясно, но помнил невпопад. Вот он
категорическим тоном констатирует, иногда даже в печати, нечто непреложное
(дата, имя, цитата), ему возражают, он ищет подтверждение в книгах и
сокрушенно убеждается в ошибке.
Два события в этом роде встревожили его. Желая его подбодрить, миссис
Пинфолд пригласила на конец недели гостей. В воскресенье днем он предложил
пройтись недалеко в церковь и посмотреть замечательное надгробие. Сам он не
был там с войны, но сохранил в памяти отчетливый образ, каковой и описал
им, входя в технические подробности: простертая фигура из позолоченной
бронзы, середина шестнадцатого века. Они без труда нашли церковь, и
памятник был на месте, только фигура была из крашеного алебастра. Все
посмеялись, и он посмеялся, хотя ему было не до смеха.
Второй эпизод был еще обиднее. Лондонский друг Джеймс Ланс, с которым
у него были общие вкусы, разыскал и предложил ему в дар совершенно
замечательный предмет обстановки: сложнейшего устройства умывальный столик,
вышедший из рук английского архитектора 1860-х годов, чье имя не останется
в веках, но было в большой чести у мистера Пинфолда и его друзей. Этот