"Ивлин Во. На страже" - читать интересную книгу автора

Она регулярно получала письма от Гектора, писанные еженедельно и прибывающие
по три или четыре за раз, в зависимости от почты. Она всегда открывала их,
часто читала до конца, но их содержание не производило на нее большого
впечатления, и постепенно их автор отходил в забвение, а когда ее
спрашивали: "Как там милый Гектор?" она стала отвечать, "Боюсь, он очень не
любит жаркую погоду, а шубка у него просто в ужасном состоянии. Надо бы
постричь его." вместо "Он переболел малярией, а урожай табака поели черные
гусеницы".
Играя на этой возросшей привязанности к себе, Гектор выработал технику
общения с поклонниками Миллисент. Он больше не рычал на них и не пачкал их
брюки - за это просто выгоняли из комнаты, взамен этому он нашел способ как
легче узурпировать беседу.
Чаепитие было самым опасным временем дня, поскольку тогда Миллисент
разрешали принимать друзей в гостиной; а несмотря на то, что Гектор имел
природную склонность к плотным мясным блюдам, он героически симулировал
любовь к сахару. Когда это стало очевидным, Гектор стал поступаться
собственным пищеварением, лишь бы увлечь Миллисент интересными фокусами: он
"служил", "охранял", "умирал", стоял в углу и поднимал переднюю лапу к уху.
"Как пишется "САХАР"? спрашивала Миллисент, а Гектор шел вокруг чайного
стола к сахарнице и клал нос против нее, глядя искренне и отуманивая серебро
своим влажным дыханием.
"Он понимает все", триумфально говорила Миллисент.
Когда фокусы не срабатывали, Гектор просился наружу. Молодой человек
был вынужден отвлечься, чтобы открыть ему дверь. А оказавшись за дверью
Гектор царапался и скулил, чтобы его пустили назад.
В самые беспокойные моменты Гектор притворялся больным - не такой уж и
подвиг после неприятной сахарной диеты, он вытягивал шею и шумно рыгал, пока
Миллисент не хватала его и несла в зал, где мраморный пол был менее уязвим -
но к тому времени нежная атмосфера уже рушилась и заменялась на угрожающую
романтическим отношениям.
Этот набор уловок распределялся в течение дня и тактично навязывался
всякий раз, когда гость выказывал признаки перехода беседы к более интимной
фазе, отвлекал одного молодого человека за другим и наконец изгонял их в
недоумении и отчаянии.
Каждое утро Гектор лежал на кровати Миллисент, пока она завтракала и
читала газету. Этот час с десяти до одиннадцати был посвященным телефону, и
именно тогда молодые люди, с которыми она танцевала накануне вечером,
пытались возобновить дружбу и строили планы на день. Сначала Гектор
старался, и небезуспешно, пресечь эти поползновения, запутываясь в поводке,
но вскоре сам собой возник более тонкий и оскорбительный прием. Он
притворялся, что тоже говорил по телефону. Как только раздавался звонок, он
вилял хвостом и наклонял голову самым очаровательным образом. Миллисент
начинала разговор, а Гектор протискивался под ее рукой и похрапывал в
трубку.
"Слушайте", сообщала она, "кто-то хочет поговорить с Вами. Разве он не
ангел?" Потом она опускала трубку к нему, и молодой человек в другом конце
бывал ошеломлен оглушительным лаем. Это так нравилось Миллисент, что часто
она даже не трудилась узнать кто звонит, а вместо этого снимала трубку и
подносила ее сразу к черной мордочке, так что некоторый несчастный молодой
человек в полумиле от нее, возможно, не в лучшем самочувствии с утра