"Бертон Уол. Высшее общество " - читать интересную книгу автора

человек в Берне не удалил мне все зубы. Но он был прав, совершенно...
- Не обращай внимания, я все равно расскажу ему, - прервала ее Вера,
улыбнувшись улыбкой владельца редкого, но капризного животного, который ест
только виноград. Она не хотела слушать историю о зубах Консуэлы. Для нее
всегда было тягостным испытанием видеть, как та вынимала вставные челюсти,
прежде чем заняться любовью.
- Она индианка, двухсотлетнего, я думаю, возраста. Она не ест ничего,
кроме сосновых орешков, измельченных в кашицу. Каждый день она садится на
большой каменный горшок, наполненный водой, и таким образом ставит себе
клизму, втягивая воду внутрь.
Пол расхохотался, но быстро остановился, так как Вера посмотрела на
него с возмущением. Кроме того, не в этом состояла суть повествования.
- Вы хотите сказать, - Пол слегка задыхался, - что вы учитесь тоже...
Тогда Ходдинг и Сибил тоже захохотали. Сибил смеялась звонко, потому
что ее учили, что звонкий смех красив и приятен, но кроме того, она начала
нервничать.
- Дорогая, нет, - вмешалась Консуэла, - ты не должна им рассказывать
все...
- Вот еще! - Вера протестующе подняла руку. - Нельзя беспокоиться о
достижении цели - это может испортить удовольствие от самого путешествия.
Как часто я тебе это повторяла, дорогая?
Консуэла опять смутилась.
- Эта замечательная женщина, которой сейчас двести лет, а может быть,
даже больше, эта женщина, - Вера стала рассказывать быстрее, так как
боялась, что ее опять прервут, - знает все тайны древних жрецов от и до.
Наговоры, зелья, привороты. Она вылечила ту толстую индианку, как ее имя?
- Что-то вроде Фанесток. Я чуть было не вышла замуж за человека по
имени Фанесток, но он хотел, чтобы мы ушли от мира в пустыню. Но в чем же
суть дела, в конце концов? - Консуэла становилась рассеянной. - А вот в
чем, - заметила Вера. - В цветах в ее котомке. Она всегда таскает за плечами
котомку с мимозой. Меня всегда тошнит, если я приближаюсь к мимозе. Она -
мимоза - вылечила нашу индианку от опоясывающего лишая. Лишая? А не от
чесотки?
- О, Боже, - простонала Консуэла. Ее лицо выражало подлинную муку. - Не
произноси при мне это слово. Четыре месяца! Целых четыре месяца я
промучилась этой ужасной болезнью. Я пристрастилась к морфию и одновременно
обратилась в католичество. Ты должна оставить эти разговоры, дорогая. Если
бы стала католичкой...
- Но ты забыла, дорогая, - Вера повернулась к Ходдингу, чтобы он зажег
ей сигарету. - Я уже католичка. Вот почему я начала...
- Любовь моя, - сказал Ходдинг, беря Сибил за руку, - ответь мне, что
значит весь этот бред?
- Ну хорошо, поскольку это перестало быть секретом, - она одарила Пола
прощающим взглядом и улыбкой. Она улыбнулась ему потому, что Пол разозлился,
прочитав в ее глазах прощение. - Я просто пошла к ней и попросила ее
что-нибудь для... ну для возбуждения, я имею в виду...
Ей не удалось закончить. Неожиданно раздался звук распиливаемого
стального листа, если только возможно, чтобы такой звук зародился в
человеческом горле. И все четверо оказались сомкнутыми огромными мощными
лапами.